Вы едва являетесь в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое белье, крахмалит, моет, как в Петербурге; является портной, с длинной косой, в кофте и шароварах, показывает образчики сукон, материй,
снимает мерку и шьет европейский костюм; съедете на берег — жители не разбегаются в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить в гостиницу.
А жених, сообразно своему мундиру и дому, почел нужным не просто увидеть учителя, а, увидев, смерить его с головы до ног небрежным, медленным взглядом, принятым в хорошем обществе. Но едва он начал
снимать мерку, как почувствовал, что учитель — не то, чтобы снимает тоже с него самого мерку, а даже хуже: смотрит ему прямо в глаза, да так прилежно, что, вместо продолжения мерки, жених сказал:
— Прекрасно-с!.. Бесподобно!.. — повторял за ним Адольф Иваныч. —
Снимите мерку!.. — присовокупил он подмастерью, который, с заметным уже уважением к Миклакову, стал исполнять это приказание.
Неточные совпадения
Мне кажется, что они с меня
мерку снимают.
Чебаков. Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы к ним в дом войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь и ступайте. Позвоните у ворот, вам отопрут, вы и скажите, что, мол, башмачник, барышням
мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас и проведут к барышням.
Химка. Не знаю какой, не знаю. Батюшки, страсти! Говорит, знакомые послали, барышням
мерку снимать,
мерку снимать.
Снимет Петр Кирсаныч
мерку полоской бумаги, пишет что-то на ней и спрашивает:
— Петр Кирсаныч, сними-ка
мерку, жениться едет!