Ему хотелось уложить все свои думы правильно и неподвижно, чтобы навсегда схоронить под ними тревожное чувство, всё более разраставшееся в груди. Хотелось покоя, тихой жизни, но что-то мешало этому. И, рассматривая сквозь ресницы крепкую фигуру Максима, он подумал, что, пожалуй, именно этот парень и есть источник тревоги, что он
будит в душе что-то новое, непонятное ещё, но уже — обидное.
Неточные совпадения
От этого человека всегда веяло неизбывной тоской; все
в доме не любили его, ругали лентяем, называли полоумным. Матвею он тоже не нравился — с ним было всегда скучно, порою жутко, а иногда его измятые слова
будили в детской
душе нелюдимое чувство, надолго загонявшее мальчика куда-нибудь
в угол, где он, сидя одиноко целыми часами, сумрачно оглядывал двор и дом.
Чтобы разорвать прочные петли безысходной скуки, которая сначала раздражает человека,
будя в нём зверя, потом, тихонько умертвив
душу его, превращает
в тупого скота, чтобы не задохнуться
в тугих сетях города Окурова, потребно непрерывное напряжение всей силы духа, необходима устойчивая вера
в человеческий разум. Но её даёт только причащение к великой жизни мира, и нужно, чтобы, как звёзды
в небе, человеку всегда были ясно видимы огни всех надежд и желаний, неугасимо пылающие на земле.
Он не пошёл на поминки, но, придя домой, покаялся
в этом, — было нестерпимо тошно на
душе, и знакомые, прочитанные книги не могли отогнать этой угнетающей тоски. Кое-как промаявшись до вечера, он пошёл к Сухобаеву, застал его
в палисаднике за чтением евангелия, и — сразу же началась одна из тех забытых бесед, которые тревожили
душу,
будя в ней неразрешимые вопросы.
Неточные совпадения
Слова кондуктора
разбудили его и заставили вспомнить о матери и предстоящем свидании с ней. Он
в душе своей не уважал матери и, не отдавая себе
в том отчета, не любил ее, хотя по понятиям того круга,
в котором жил, по воспитанию своему, не мог себе представить других к матери отношений, как
в высшей степени покорных и почтительных, и тем более внешне покорных и почтительных, чем менее
в душе он уважал и любил ее.
Тарас видел, как смутны стали козацкие ряды и как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они и к унынью, наведенному прощаньем с товарищами, а между тем
в тишине готовился разом и вдруг
разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силой, чем прежде, воротилась бодрость каждому
в душу, на что способна одна только славянская порода — широкая, могучая порода перед другими, что море перед мелководными реками.
Не встречали они равнодушно утра; не могли тупо погрузиться
в сумрак теплой, звездной, южной ночи. Их
будило вечное движение мысли, вечное раздражение
души и потребность думать вдвоем, чувствовать, говорить!..
Часто погружались они
в безмолвное удивление перед вечно новой и блещущей красотой природы. Их чуткие
души не могли привыкнуть к этой красоте: земля, небо, море — все
будило их чувство, и они молча сидели рядом, глядели одними глазами и одной
душой на этот творческий блеск и без слов понимали друг друга.
И уж не выбраться ему, кажется, из глуши и дичи на прямую тропинку. Лес кругом его и
в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более; светлое сознание просыпается все реже и только на мгновение
будит спящие силы. Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно.