Неточные совпадения
По утрам, читая
газету, он
видел, что пыль легла на бумагу черненькими пятнышками шрифта и от нее исходит запах жира.
— По Арбатской площади шел прилично одетый человек и, подходя к стае голубей, споткнулся, упал; голуби разлетелись, подбежали люди, положили упавшего в пролетку извозчика; полицейский увез его, все разошлись, и снова прилетели голуби. Я
видела это и подумала, что он вывихнул ногу, а на другой день читаю в
газете: скоропостижно скончался.
Самгин
видел, как под напором зрителей пошатывается стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы, идти назад, но в этот момент его потащило вперед, и он очутился на площади, лицом к лицу с полицейским офицером, офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора
газеты «Наш край».
Самгин швырнул
газету на пол, закрыл глаза, и тотчас перед ним возникла картина ночного кошмара, закружился хоровод его двойников, но теперь это были уже не тени, а люди, одетые так же, как он, — кружились они медленно и не задевая его; было очень неприятно
видеть, что они — без лиц, на месте лица у каждого было что-то, похожее на ладонь, — они казались троерукими. Этот полусон испугал его, — открыв глаза, он встал, оглянулся...
Газета монархистов утверждала, что это — «акт политической разнузданности», и обе говорили, что показания очевидцев о количестве нападавших резко противоречивы: одни говорят — нападали двое, другие
видели только одного, а есть свидетель, который утверждает, что извозчик — участвовал в грабеже.
«Да, у нее нужно бывать», — решил Самгин, но второй раз
увидеть ее ему не скоро удалось, обильные, но запутанные дела Прозорова требовали много времени, франтоватый письмоводитель был очень плохо осведомлен, бездельничал, мечтал о репортаже в «Петербургской
газете».
Но Дронов не пришел, и прошло больше месяца времени, прежде чем Самгин
увидел его в ресторане «Вена». Ресторан этот печатал в
газетах объявление, которое извещало публику, что после театра всех известных писателей можно
видеть в «Вене». Самгин давно собирался посетить этот крайне оригинальный ресторан, в нем показывали не шансонеток, плясунов, рассказчиков анекдотов и фокусников, а именно литераторов.
Этот поток теней, почему-то более страшных, чем люди, быстро исчез, Яков понял, что у ворот фабрики разыгралась обычная в понедельник драка, — после праздников почти всегда дрались, но в памяти его остался этот жуткий бег тёмных, воющих пятен. Вообще вся жизнь становилась до того тревожной, что неприятно было
видеть газету и не хотелось читать её. Простое, ясное исчезало, отовсюду вторгалось неприятное, появлялись новые люди.
Неточные совпадения
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты
видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую
газету и указывая на статью о русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
— Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал
газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я
вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
Кроме того, государственные дела, дела поместий, диктант мемуаров, выезды парадных охот, чтение
газет и сложная переписка держали его в некотором внутреннем отдалении от семьи; сына он
видел так редко, что иногда забывал, сколько ему лет.
— Да; вот я
вижу у тебя — «Друг здравия» [«Друг здравия» — врачебная
газета, издававшаяся в Петербурге с 1833 по 1869 год.] на тысяча восемьсот пятьдесят пятый год, — заметил Базаров.
Входит барыня:
видим, одета уж очень хорошо, говорит-то хоть и по-русски, но немецкого как будто выговору: „Вы, говорит, публиковались в
газете, что уроки даете?“ Так мы ей обрадовались тогда, посадили ее, смеется так она ласково: „Не ко мне, говорит, а у племянницы моей дети маленькие; коли угодно, пожалуйте к нам, там и сговоримся“.