Неточные совпадения
— Я не могу представить себе
свободного человека без права и без желания власти над ближними.
— Наш народ — самый
свободный на земле. Он ничем не связан изнутри. Действительности — не любит. Он — штучки любит, фокусы. Колдунов и чудодеев. Блаженненьких. Он сам такой — блаженненький. Он завтра же может магометанство принять — на пробу. Да, на пробу-с! Может сжечь все свои избы и скопом уйти в пустыни, в пески, искать Опоньское царство.
Он тоже начал смеяться, вначале неуверенно, негромко, потом все охотнее,
свободней и наконец захохотал так, что совершенно заглушил рыдающий смешок Лютова. Широко открыв волосатый рот, он тыкал деревяшкой в песок, качался и охал, встряхивая головою...
— Возьмем на прицел глаза и ума такое происшествие: приходят к молодому царю некоторые простодушные люди и предлагают: ты бы, твое величество, выбрал из народа людей поумнее для
свободного разговора, как лучше устроить жизнь. А он им отвечает: это затея бессмысленная. А водочная торговля вся в его руках. И — всякие налоги. Вот о чем надобно думать…
Людей на ярмарке было больше, чем на выставке, вели они себя
свободнее, шумнее и все казались служащими торговле с радостью.
«
Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».
«Ни жрец, ни жертва, а —
свободный человек!» — додумался он, как бы издали следя за быстрым потоком мыслей. Он стоял у окна в приятном оцепенении и невольно улыбался, пощипывая бородку.
Снова заговорила Айно, покуривая папиросу, сидя в
свободной позе.
Сравнивая свои чувствования с теми, которые влекли его к Лидии, он находил, что тогда инстинкт наивно и стыдливо рядился в романтические мечты и надежды на что-то необыкновенное, а теперь ничего подобного нет, а есть только вполне
свободное и разумное желание овладеть девицей, которая сама хочет этого.
Поставив Клима впереди себя, он растолкал его телом студентов, а на
свободном месте взял за руку и повел за собою. Тут Самгина ударили чем-то по голове. Он смутно помнил, что было затем, и очнулся, когда Митрофанов с полицейским усаживали его в сани извозчика.
Он очень неохотно уступил настойчивой просьбе Варвары пойти в Кремль, а когда они вошли за стену Кремля и толпа, сейчас же всосав его в свою черную гущу, лишила воли, начала подталкивать, передвигать куда-то, — Самгин настроился мрачно, враждебно всему. Он вздохнул
свободнее, когда его и Варвару оттеснили к нелепому памятнику царя, где было сравнительно просторно.
Приглаживая щеткой волосы, он протянул Самгину
свободную руку, потом, закручивая эспаньолку, спросил о здоровье и швырнул щетку на подзеркальник, свалив на пол медную пепельницу, щетка упала к ногам толстого человека с желтым лицом, тот ожидающим взглядом посмотрел на Туробоева, но, ничего не дождавшись, проворчал...
— Позвольте, я не согласен! — заявил о себе человек в сером костюме и в очках на татарском лице. — Прыжок из царства необходимости в царство свободы должен быть сделан, иначе — Ваал пожрет нас. Мы должны переродиться из подневольных людей в
свободных работников…
Но человек сделал это на свою погибель, он — враг
свободной игры мировых сил, схематизатор; его ненавистью к свободе созданы религии, философии, науки, государства и вся мерзость жизни.
Скоро он своей идиотской техникой исчерпает запас
свободных энергий мира и задохнется в мертвой неподвижности»…
— П’очти все формы психических з-заболеваний объясняются насилием над волей людей, — объяснял он Самгину. — Су-уществующий строй создает людей гипертрофированной или атрофированной воли. Только социализм может установить
свободное и нормальное выявление волевой энергии.
«Хороша жизнь, когда человек чувствует себя в тюрьме более
свободным, чем на воле».
Всю жизнь ему мешала найти себя эта проклятая, фантастическая действительность, всасываясь в него, заставляя думать о ней, но не позволяя встать над нею человеком,
свободным от ее насилий.
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но
свободных столов не было, фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но к нему, точно на коньках, подбежал белый официант и ласково пригласил...
Это командовал какой-то чумазый, золотоволосый человек, бесцеремонно расталкивая людей; за ним, расщепляя толпу, точно клином, быстро пошли студенты, рабочие, и как будто это они толчками своими восстановили движение, — толпа снова двинулась, пение зазвучало стройней и более грозно. Люди вокруг Самгина отодвинулись друг от друга, стало
свободнее, шорох шествия уже потерял свою густоту, которая так легко вычеркивала голоса людей.
Самгин шел тихо, перебирая в памяти возможные возражения всех «систем фраз» против его будущей статьи. Возражения быстро испарялись, как испаряются первые капли дождя в дорожной пыли, нагретой жарким солнцем. Память услужливо подсказывала удачные слова, они легко и красиво оформляли интереснейшие мысли. Он чувствовал себя совершенно
свободным от всех страхов и тревог.
— «Когда же?» — «Когда будет распахана почва для его
свободного роста».
Он вздохнул
свободнее, когда Анфимьевна ушла. Шагая по комнате, он думал, что живет, точно на качелях: вверх, вниз.
И вот, безболезненно порвав связь с женщиной, закончив полосу жизни, чувствуя себя
свободным, настроенный лирически мягко, он — который раз? — сидит в вагоне второго класса среди давно знакомых, обыкновенных людей, но сегодня в них чувствуется что-то новое и они возбуждают не совсем обыкновенные мысли.
За утренним чаем небрежно просматривал две местные газеты, — одна из них каждый день истерически кричала о засилии инородцев, безумии левых партий и приглашала Россию «вернуться к национальной правде», другая, ссылаясь на статьи первой, уговаривала «беречь Думу — храм
свободного, разумного слова» и доказывала, что «левые» в Думе говорят неразумно.
— Смешной. Выдумал, что голуби его — самые лучшие в городе; врет, что какие-то премии получил за них, а премии получил трактирщик Блинов. Старые охотники говорят, что голубятник он плохой и птицу только портит. Считает себя
свободным человеком. Оно, пожалуй, так и есть, если понимать свободу как бесцельность. Вообще же он — не глуп. Но я думаю, что кончит плохо…
запел он и, сунув палку под мышку, потряс
свободной рукой ствол молодой сосны. — Костерчик разведи, только — чтобы огонь не убежал. Погорит сушняк — пепел будет, дунет ветер — нету пеплу! Все — дух. Везде. Ходи в духе…
«Мне тоже надо сделать выводы из моих наблюдений», — решил он и в
свободное время начал перечитывать свои старые записки.
Свободного времени было достаточно, хотя дела Марины постепенно расширялись, и почти всегда это были странно однообразные дела: умирали какие-то вдовы, старые девы, бездетные торговцы, отказывая Марине свое, иногда солидное, имущество.
Он привстал, оглядываясь, нет ли где другого
свободного столика?
Самгин взял извозчика и поехал в оперетку. Там кассир сказал ему, что все билеты проданы, но есть две
свободные ложи и можно получить место.
А Миша постепенно вызывал чувство неприязни к нему. Молчаливый, скромный юноша не давал явных поводов для неприязни, он быстро и аккуратно убирал комнаты, стирал пыль не хуже опытной и чистоплотной горничной, переписывал бумаги почти без ошибок, бегал в суд, в магазины, на почту, на вопросы отвечал с предельной точностью. В
свободные минуты сидел в прихожей на стуле у окна, сгибаясь над книгой.
Самгин отметил, что англичанин стал развязнее, говорит —
свободнее, но и — небрежней, коверкает слова, уже не стесняясь. Когда он ушел, Самгин сообщил свое впечатление Марине.
Явилась даже смелая мысль: интересно бы встретить Инокова еще раз, но, конечно, в его
свободное от профессиональных занятий время.
«Если б я влюбился в нее, она вытеснила бы из меня все… Что — все? Она меня назвала неизлечимым умником, сказала, что такие, как я, болезнь мира. Это неверно. Неправда. Я — не книжник, не догматик, не моралист. Я знаю много, но не пытаюсь учить. Не выдумываю теории, которые всегда ограничивают
свободный рост мысли и воображения».
Самгин толкнул дверь маленького ресторана.
Свободный стол нашли в углу у двери в комнату, где щелкали шары биллиарда.
«Свободным-то гражданином, друг мой, человека не конституции, не революции делают, а самопознание. Ты вот возьми Шопенгауэра, почитай прилежно, а после него — Секста Эмпирика о «Пирроновых положениях». По-русски, кажется, нет этой книги, я по-английски читала, французское издание есть. Выше пессимизма и скепсиса человеческая мысль не взлетала, и, не зная этих двух ее полетов, ни о чем не догадаешься, поверь!»
Воля у нас не воспитывалась, а подавлялась, извне — государством, а изнутри разлагала ее
свободная мысль.
— Слышите? — подхватил Бердников. — В эстеты произвел меня. А то — нигилистом ругает. Однако чем же я виноват, ежели у нас свобода-то мысли именно к празднословию сводится и больше никуда? Нуте-ко, скажите, где у нас свободная-то мысль образцово дана? Чаадаев? Бакунин и Кропоткин? Герцен, Киреевский, Данилевский и другие этого гнезда?
— Ты сегодня поздно, Лиз! — сказала она. Женщина в белом села к
свободному столу, звучно ответив...
—
Свободных камер нет, ваше высокородие. Господин Безбедов содержатся в общеуголовной. У нас все переполнено-с…
Но он устал стоять, сел в кресло, и эта
свободная всеразрешающая мысль — не явилась, а раздражение осталось во всей силе и вынудило его поехать к Варваре.
Хороший, здоровый мозг, развитие и
свободное проявление которого тесно ограничено догмами и нормами классовых интересов буржуазии.
Дронова еще не было в гостинице, Самгин с трудом нашел
свободный столик в зале, тесно набитом едоками, наполненном гулом голосов, звоном стекла, металла, фарфора.
— Устроишься… Жизнь как будто становится просторнее,
свободней, — невольно прибавил он.
—
Свободней? Не знаю. Суеты — больше, может быть, поэтому и кажется, что
свободней.
«Я всегда протестовал против вторжения политики в область
свободной мысли…»
Я — рядовой армии людей
свободных профессий.
Он знал, что это лицо — сухое, мимически бедное, малоподвижное, каковы почти всегда лица близоруких, но он все чаще видел его внушительным лицом
свободного мыслителя, который сосредоточен на изучении своей духовной жизни, на работе своего я.
Общее стремление преодолеть хаос, создать условия правовой закономерности, условия
свободного развития связанных сил.
— Содом и Гоморра! — дурашливо поздоровался он, встряхнув руку Самгина, заглядывая под очки его. Настроенный весело, он в пять минут сообщил, что из прокуратуры его «попросили уйти» и что он теперь «
свободный мальчик».