Неточные совпадения
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос,
подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим
голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
— Это вопрос глубочайшего, общечеловеческого значения, — начинал он высоким, но несколько усталым и тусклым
голосом; писатель Катин, предупреждающе
подняв руку и брови, тоже осматривал присутствующих взглядом, который красноречиво командовал...
Подняв лицо и сжатые кулаки к потолку, он пропел гнусавым
голосом старенького дьячка...
На улице было людно и шумно, но еще шумнее стало, когда вышли на Тверскую. Бесконечно двигалась и гудела толпа оборванных, измятых, грязных людей. Негромкий, но сплошной ропот стоял в воздухе, его разрывали истерические
голоса женщин. Люди устало шли против солнца, наклоня головы, как бы чувствуя себя виноватыми. Но часто, когда человек
поднимал голову, Самгин видел на истомленном лице выражение тихой радости.
— Ш-ш, — прошептала она,
подняв руку, опасливо глядя на двери, а он, понизив
голос, глядя в ее усталое лицо, продолжал...
Утешающим тоном старшей, очень ласково она стала говорить вещи, с детства знакомые и надоевшие Самгину. У нее были кое-какие свои наблюдения, анекдоты, но она говорила не навязывая, не убеждая, а как бы разбираясь в том, что знала. Слушать ее тихий, мягкий
голос было приятно, желание высмеять ее — исчезло. И приятна была ее доверчивость. Когда она
подняла руки, чтоб поправить платок на голове, Самгин поймал ее руку и поцеловал. Она не протестовала, продолжая...
Через два часа Клим Самгин сидел на скамье в парке санатории, пред ним в кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было в них что-то сонное, тупое. Ветер
поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим
голосом он понукал Самгина...
Черноусый кавалерист запрокинулся назад, остановил лошадь на скаку, так, что она вздернула оскаленную морду в небо, высоко
поднял шашку и заревел неестественным
голосом, напомнив Самгину рыдающий рев кавказского осла, похожий на храп и визг поперечной пилы.
Самгин подвинулся к решетке сада как раз в тот момент, когда солнце, выскользнув из облаков, осветило на паперти собора фиолетовую фигуру протоиерея Славороссова и золотой крест на его широкой груди. Славороссов стоял,
подняв левую руку в небо и простирая правую над толпой благословляющим жестом. Вокруг и ниже его копошились люди, размахивая трехцветными флагами, поблескивая окладами икон, обнажив лохматые и лысые головы. На минуту стало тихо, и зычный
голос сказал, как в рупор...
Гривастый человек взмахнул головой, высоко
поднял кулак и сильным
голосом запел...
Но шум был таков, что он едва слышал даже свой
голос, а сзади памятника, у пожарной части, образовался хор и, как бы
поднимая что-то тяжелое, кричал ритмично...
— Замечательно Туробоев рассказывал о попишке этом, о Гапошке. Сорвался поп, дурак, не по
голосу ноту взял. Не тех
поднял на ноги…
Новый пассажир, высоко
подняв седые кустистые брови, посмотрел несколько секунд на заику и спросил странно звонким
голосом, подчеркивая о...
Потом Бриан начал говорить, усилив
голос, высоко
подняв брови, глаза его стали больше, щеки покраснели, и Самгин поймал фразу, сказанную особенно жарко...
— Хотела встать и упала, — заговорила она слабеньким
голосом, из глаз ее текли слезы, губы дрожали. Самгин
поднял ее, уложил на постель, сел рядом и, поглаживая ладонь ее, старался не смотреть в лицо ее, детски трогательное и как будто виноватое.
Говорила она с акцентом, сближая слова тяжело и медленно. Ее лицо побледнело, от этого черные глаза ушли еще глубже, и у нее дрожал подбородок.
Голос у нее был бесцветен, как у человека с больными легкими, и от этого слова казались еще тяжелей. Шемякин, сидя в углу рядом с Таисьей, взглянув на Розу, поморщился, пошевелил усами и что-то шепнул в ухо Таисье, она сердито нахмурилась,
подняла руку, поправляя волосы над ухом.
— Я вам это скажу! — угрожающе,
поднимая голос, крикнул Саша. — Я скоро издохну, мне некого бояться, я чужой человек для жизни, — я живу ненавистью к хорошим людям, пред которыми вы, в мыслях ваших, на коленях стоите. Не стоите, нет? Врёте вы! Вы — раб, рабья душа, лакей, хотя и дворянин, а я мужик, прозревший мужик, я хоть и сидел в университете, но — ничем не подкуплен…
Неточные совпадения
Она услыхала
голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением
подняла свои красивые, покрытые кольцами руки, взяла его за голову, посмотрела на него долгим взглядом и, приблизив свое лицо с открытыми, улыбающимися губами, быстро поцеловала его рот и оба глаза и оттолкнула. Она хотела итти, но он удержал ее.
— All right, sir — все исправно, сударь, — где-то внутри горла проговорил
голос Англичанина. — Лучше не ходите, — прибавил он,
поднимая шляпу. — Я надел намордник, и лошадь возбуждена. Лучше не ходить, это тревожит лошадь.
Но это говорили его вещи, другой же
голос в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого
голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически
поднимать их, стараясь привести себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
— Было, — сказала она дрожащим
голосом. — Но, Костя, ты не видишь разве, что не я виновата? Я с утра хотела такой тон взять, но эти люди… Зачем он приехал? Как мы счастливы были! — говорила она, задыхаясь от рыданий, которые
поднимали всё ее пополневшее тело.
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и
поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим
голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?