Неточные совпадения
Клим приподнял голову ее, положил себе на грудь и крепко прижал рукою. Ему не хотелось видеть ее глаза,
было неловко, стесняло
сознание вины пред этим странно горячим телом. Она лежала на боку, маленькие, жидкие груди ее некрасиво свешивались обе
в одну сторону.
Особенно ценным
в Нехаевой
было то, что она умела смотреть на людей издали и сверху.
В ее изображении даже те из них, о которых почтительно говорят, хвалебно пишут, становились маленькими и незначительными пред чем-то таинственным, что она чувствовала. Это таинственное не очень волновало Самгина, но ему
было приятно, что девушка, упрощая больших людей, внушает ему
сознание его равенства с ними.
Его несколько тревожила сложность настроения, возбуждаемого девушкой сегодня и не согласного с тем, что он испытал вчера. Вчера — и даже час тому назад — у него не
было сознания зависимости от нее и не
было каких-то неясных надежд. Особенно смущали именно эти надежды. Конечно, Лидия
будет его женою, конечно, ее любовь не может
быть похожа на истерические судороги Нехаевой,
в этом он
был уверен. Но, кроме этого,
в нем бродили еще какие-то неопределимые словами ожидания, желания, запросы.
— Домой, — резко сказала Лидия. Лицо у нее
было серое,
в глазах — ужас и отвращение. Где-то
в коридоре школы громко всхлипывала Алина и бормотал Лютов, воющие причитания двух баб доносились с площади. Клим Самгин догадался, что какая-то минута исчезла из его жизни, ничем не обременив
сознание.
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет
сознание и, может
быть, у него остановится сердце.
Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не
был уверен, что это так и
есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать
в уши его...
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без
сознания, подобрал
в поле приказчик отца Спивак; привез его
в усадьбу, и мальчик рассказал, что он
был поводырем слепых; один из них, называвший себя его дядей,
был не совсем слепой, обращался с ним жестоко, мальчик убежал от него, спрятался
в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз;
было в этих глазах нечто испытующее, а
в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему
сознание превосходства учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у евреев
в хамство».
Однако чувства его
были противоречивы, он не мог подавить
сознания, что жестоко и, конечно, незаслуженно оскорблен, а
в то же время думал...
— Мысль, что «
сознание определяется бытием», — вреднейшая мысль, она ставит человека
в позицию механического приемника впечатлений бытия и не может объяснить, какой же силой покорный раб действительности преображает ее? А ведь действительность никогда не
была — и не
будет! — лучше человека, он же всегда
был и
будет не удовлетворен ею.
«Да, она умнеет», — еще раз подумал Самгин и приласкал ее.
Сознание своего превосходства над людями иногда возвышалось у Клима до желания
быть великодушным с ними.
В такие минуты он стал говорить с Никоновой ласково, даже пытался вызвать ее на откровенность; хотя это желание разбудила
в нем Варвара, она стала относиться к новой знакомой очень приветливо, но как бы испытующе. На вопрос Клима «почему?» — она ответила...
Трудно
было разобраться
в беспорядочном течении вялых мыслей, а они слагались
в обидное
сознание какой-то измены самому себе.
Этот стол
был отделен от всех других
в зале не только измеримым пространством, но и
сознанием сидевших за ним неизмеримости своего значения.
Она точно не слышала испуганного нытья стекол
в окнах, толчков воздуха
в стены, приглушенных, тяжелых вздохов
в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых гостей, она стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может
быть,
в этой шумной деятельности она прячет
сознание своей вины перед ним. Но о ее вине и вообще о ней не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял себе тысячи хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
И то, что за всеми его старыми мыслями живет и наблюдает еще одна, хотя и неясная, но, может
быть, самая сильная, возбудило
в Самгине приятное
сознание своей сложности, оригинальности, ощущение своего внутреннего богатства.
Самгин почувствовал, что он теряет
сознание, встал, упираясь руками
в стену, шагнул, ударился обо что-то гулкое, как пустой шкаф. Белые облака колебались пред глазами, и глазам
было больно, как будто горячая пыль набилась
в них. Он зажег спичку, увидел дверь, погасил огонек и, вытолкнув себя за дверь, едва удержался на ногах, — все вокруг колебалось, шумело, и ноги
были мягкие, точно у пьяного.
Было совершенно ясно, что эти изумительно нарядные женщины, величественно плывущие
в экипажах, глубоко чувствуют силу своего обаяния и что сотни мужчин, любуясь их красотой, сотни женщин, завидуя их богатству, еще более, если только это возможно, углубляют
сознание силы и власти красавиц, победоносно и бесстыдно показывающих себя.
Если исключить деревянный скрип и стук газеток «Союза русского народа», не заметно
было, чтоб провинция, пережив события 905–7 годов,
в чем-то изменилась, хотя, пожалуй, можно
было отметить, что у людей еще более окрепло
сознание их права обильно и разнообразно кушать.
Неточные совпадения
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.]
есть все-таки сечение, и это
сознание подкрепляло его.
В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя
в действии облегчит».
В первый раз он понял, что многоумие
в некоторых случаях равносильно недоумию, и результатом этого
сознания было решение: бить отбой, а из оловянных солдатиков образовать благонадежный резерв.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но
было бы скучно. Разумеется, я, может
быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что
в моих руках власть, какая бы она ни
была, если
будет, то
будет лучше, чем
в руках многих мне известных, — с сияющим
сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки
была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу
в сознании ее любви и уважения к нему и
в особенности
в том, что, как ей утешительно
было думать, она почти обратила его
в христианство, то
есть из равнодушно и лениво верующего обратила его
в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось
в последнее время
в Петербурге.
Когда она вошла
в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь
в комнате Долли, должна
была иметь с нею. Но
в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты,
сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только: