Неточные совпадения
Лицо ее нарумянено, сквозь румяна проступают веснушки. Овальные, слишком
большие глаза — неуловимого цвета и весело искрятся, нос задорно вздернут; она — тоненькая, а бюст — высокий и точно чужой. Одета она скромно, в гладкое платье голубоватой окраски. Клим нашел в ней что-то хитрое, лисье. Она тоже говорит о
революции.
— Да,
революция — кончена! Но — не будем жаловаться на нее, — нам, интеллигенции, она принесла
большую пользу. Она счистила, сбросила с нас все то лишнее, книжное, что мешало нам жить, как ракушки и водоросли на киле судна мешают ему плавать…
Улавливая отдельные слова и фразы, Клим понял, что знакомство с русским всегда доставляло доктору
большое удовольствие; что в 903 году доктор был в Одессе, — прекрасный, почти европейский город, и очень печально, что
революция уничтожила его.
Самгин пристально смотрел на ряды лысых, черноволосых, седых голов, сверху головы казались несоразмерно
большими сравнительно с туловищами, влепленными в кресла. Механически думалось, что прадеды и деды этих головастиков сделали «Великую
революцию», создали Наполеона. Вспоминалось прочитанное о 30-м, 48-м, 70-м годах в этой стране.
Среда, в которой он вращался, адвокаты с
большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской
революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.
Но бывать у нее он считал полезным, потому что у нее, вечерами, собиралось все
больше людей, испуганных событиями на фронтах, тревога их росла, и постепенно к страху пред силою внешнего врага присоединялся страх пред возможностью
революции.
Заставила бы что-нибудь делать для
революции, против
революции — что
больше нравится вам.
— Ведьма, на пятой минуте знакомства, строго спросила меня: «Что не делаете
революцию, чего ждете?» И похвасталась, что муж у нее только в прошлом году вернулся из ссылки за седьмой год, прожил дома четыре месяца и скончался в одночасье, хоронила его
большая тысяча рабочего народа.
— Но почему ты уверен, что путь, который ты указываешь, истинный? Разве это не деспотизм, из которого вытекали инквизиции и казни
большой революции? Они тоже знали по науке единый истинный путь.
Неточные совпадения
Есть
большая аналогия в отношении социальной
революции к творческим ценностям.
Революция пала, как Агриппина, под ударами своих детей и, что всего хуже, без их сознания; героизма, юношеского самоотвержения было
больше, чем разумения, и чистые, благородные жертвы пали, не зная за что.
Года полтора после того, как это было написано, Прудон издал свое
большое сочинение «О справедливости в церкви и в
революции».
Я также думаю, что методический, мирный шаг, незаметными переходами, как того хотят экономические науки и философия истории, невозможен
больше для
революции; нам надобно делать страшные скачки. Но в качестве публицистов, возвещая грядущую катастрофу, нам не должно представлять ее необходимой и справедливой, а то нас возненавидят и будут гнать, а нам надобно жить…»
[Давно минувшие времена… (ит.)] He только гостиные XVIII столетия не существуют — эти удивительные гостиные, где под пудрой и кружевами аристократическими ручками взлелеяли и откормили аристократическим молоком львенка, из которого выросла исполинская
революция, — но и таких гостиных
больше нет, как бывали, например, у Сталь, у Рекамье, где съезжались все знаменитости аристократии, литераторы, политики.