Неточные совпадения
Тихо, хорошо. Наступил вечер:
лес с каждой минутой менял краски и наконец стемнел;
по заливу, как тени, качались отражения скал с деревьями. В эту минуту за нами пришла шлюпка, и мы
поехали. Наши суда исчезали на темном фоне утесов, и только когда мы подъехали к ним вплоть, увидели мачты, озаренные луной.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил
по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла
по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется
ехать по ущельям,
по лесу,
по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
По дороге идет густой лиственный
лес;
едешь по узенькой, усеянной пнями тропинке.
Остальная дорога до станции была отличная. Мы у речки, на мшистой почве, в
лесу, напились чаю, потом
ехали почти
по шоссе,
по прекрасной сосновой, березовой и еловой аллее. Встретили красивый каскад и груды причудливо разбросанных как будто взрывом зеленоватых камней.
Мая извивается игриво, песчаные мели выглядывают так гостеприимно, как будто говорят: «Мы вас задержим, задержим»;
лес не темный и не мелкий частокол, как на болотах, но заметно покрупнел к реке; стал чаще являться осинник и сосняк. Всему этому несказанно обрадовался Иван Григорьев. «Вон осинничек, вон соснячок!» — говорил он приветливо, указывая на знакомые деревья. Лодка готова, хлеб выпечен, мясо взято —
едем. Теперь платить будем прогоны
по числу людей, то есть сколько будет гребцов на лодках.
Приезжаете на станцию, конечно в плохую юрту, но под кров, греетесь у очага, находите летом лошадей, зимой оленей и смело углубляетесь, вслед за якутом, в дикую, непроницаемую чащу
леса,
едете по руслу рек, горных потоков, у подошвы гор или взбираетесь на утесы
по протоптанным и — увы! где романтизм? — безопасным тропинкам.
Еду я все еще
по пустыне и долго буду
ехать: дни, недели, почти месяцы. Это не поездка, не путешествие, это особая жизнь: так длинен этот путь, так однообразно тянутся дни за днями, мелькают станции за станциями, стелются бесконечные снежные поля, идут
по сторонам Лены высокие горы с красивым лиственничным
лесом.
На одной станции случается
ехать по берегу, потом спуститься на проток Лены, потом переехать остров, выехать на самую Лену, а от нее опять на берег, в
лес.
Но прочь романтизм, и
лес тоже! Замечу только на случай, если вы
поедете по этой дороге, что
лес этот находится между Крестовской и Поледуевской станциями. Но через
лес не настоящая дорога:
по ней ездят, когда нет дороги
по Лене, то есть когда выпадают глубокие снега, аршина на полтора, и когда проступает снизу, от тяжести снега, вода из-под льда, которую здесь называют черной водой.
Неточные совпадения
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и
леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге,
ехавши от Ноздрева, когда,
по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Конные
ехали, не отягчая и не горяча коней, пешие шли трезво за возами, и весь табор подвигался только
по ночам, отдыхая днем и выбирая для того пустыри, незаселенные места и
леса, которых было тогда еще вдоволь.
Через несколько дней, прожитых в настроении мутном и раздражительном, Самгин тоже
поехал в Калужскую губернию, с неделю катался
по проселочным дорогам, среди полей и
лесов, побывал в сонных городках, физически устал и успокоился.
Но он
ехал,
ехал, а Жадрина было не видать; роще не было конца. Владимир с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый
лес. Отчаяние овладело им. Он ударил
по лошади; бедное животное пошло было рысью, но скоро стало приставать и через четверть часа пошло шагом, несмотря на все усилия несчастного Владимира.
— Вот, вот… Посмеялся он над нами, потому его время настало. Ох, горе душам нашим!.. Покуда
лесом ехали,
по снегу, так он не смел коснуться, а как выехали на дорогу, и начал приставать… Он теперь везде
по дорогам шляется, — самое любезное для него дело.