Когда мы подходили к его клетке, он поспешно удалялся от нас, метался во все четыре угла, как будто отыскивая еще пятого, чтоб спрятаться; но когда мы уходили прочь, он бежал к двери, сердился, поднимал ужасную возню, топал ногами,
бил крыльями в дверь, клевал ее — словом, так и просился, по характеру, в басни Крылова.
Неточные совпадения
Они не признают эти народы за людей, а за какой-то рабочий скот, который они, пожалуй, не
бьют, даже холят, то есть хорошо кормят, исправно и щедро платят им, но не
скрывают презрения к ним.
Иногда хозяин побежденного петуха брал его на руки, доказывал, что он может еще драться, и требовал продолжения боя. Так и случилось, что один побежденный выиграл ставку. Петух его, оправившись от удара, свалил с ног противника, забил его под загородку и так рассвирепел, что тот уже лежал и едва шевелил
крыльями, а он все продолжал
бить его и клевом и шпорами.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы
скрывают от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек,
били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Лук царевич опустил; // Смотрит: коршун в море тонет // И не птичьим криком стонет, // Лебедь около плывет, // Злого коршуна клюет, // Гибель близкую торопит, //
Бьет крылом и в море топит — // И царевичу потом // Молвит русским языком: // «Ты царевич, мой спаситель, // Мой могучий избавитель, // Не тужи, что за меня // Есть не будешь ты три дня, // Что стрела пропала в море;
Неточные совпадения
— Избит, но — ничего опасного нет, кости — целы.
Скрывает, кто
бил и где, — вероятно, в публичном, у девиц. Двое суток не говорил — кто он, но вчера я пригрозил ему заявить полиции, я же обязан! Приходит юноша, избитый почти до потери сознания, ну и… Время, знаете, требует… ясности!
Стрельба выходила славная и добычливая: куропатки вылетали из соломы поодиночке, редко в паре и очень близко, из-под самых ног: тут надобно было иногда или послать собаку в солому, или взворачивать ее самому ногами. было
бить их рябчиковою дробью, даже 7-м и 8-м нумером, чего уже никак нельзя сделать на обыкновенном неблизком расстоянии, ибо куропатки, особенно старые, крепче к ружью многих птиц, превосходящих их своею величиною, и уступают в этом только тетереву; на сорок пять шагов или пятнадцать сажен, если не переломишь
крыла, куропатку не добудешь, то есть не убьешь наповал рябчиковой дробью; она будет сильно ранена, но унесет дробь и улетит из виду вон: может быть, она после и умрет, но это будет хуже промаха — пропадет даром.
Потом приснилось ей озеро и жаркий летний вечер, под тяжко надвигающимися грозовыми тучами, — и она лежит на берегу, нагая, с золотым гладким венцом на лбу. Пахло теплою застоявшею водою и тиною, и изнывающею от зноя травою, — а по воде, темной и зловеще спокойной, плыл белый лебедь, сильный, царственно-величавый. Он шумно
бил по воде
крыльями и, громко шипя, приблизился, обнял ее, — стало темно и жутко…
— А вот, я расскажу, ворона меня любила, это — занятно! Было мне тогда лет шестнадцать, нашёл я её в кустах, на огороде,
крыло у неё сломано и нога, в крови вся. Ну, я её омыл, подвязал кости ниткой с лучинками;
била она меня носом, когда я это делал страсть как, все руки вспухли, — больно ей, конечно! Кричит, бьётся, едва глаза не лишила, да так каждый раз, когда я её перевязывал —
бьёт меня не щадя, да и ну!
Играла машина, ревели и визжали полоротые медные трубы, трескуче
бил барабан, всё это орало нарочито сильно, и казалось, что приказчики, мастеровые, мелкие чиновники, торгаши все тоже, как машина, заведены на веселье, но испорчены внутри, во всех не хватает настоящего, простого человечьего веселья, люди знают это и пытаются
скрыть друг от друга свой общий изъян.