Неточные совпадения
«Нехорошо говорю! — думал он, — любовь и дружба не вечны? не смеется ли надо
мною дядюшка? Неужели здесь такой порядок? Что же Софье и
нравилось во
мне особенно, как не дар слова? А любовь ее неужели не вечна?.. И неужели здесь в самом деле не ужинают?»
Я не понимаю этой глупости, которую, правду сказать, большая часть любовников делают от сотворения мира до наших времен: сердиться на соперника! может ли быть что-нибудь бессмысленней — стереть его с лица земли! за что? за то, что он
понравился! как будто он виноват и как будто от этого дела пойдут лучше, если мы его накажем!
Ему как-то
нравилось играть роль страдальца. Он был тих, важен, туманен, как человек, выдержавший, по его словам, удар судьбы, — говорил о высоких страданиях, о святых, возвышенных чувствах, смятых и втоптанных в грязь — «и кем? — прибавлял он, — девчонкой, кокеткой и презренным развратником, мишурным львом. Неужели судьба послала
меня в мир для того, чтоб все, что было во
мне высокого, принести в жертву ничтожеству?»
— Это из рук вон, Петр Иваныч! — начала жена чуть не со слезами. — Ты хоть что-нибудь скажи.
Я видала, что ты в знак одобрения качал головой, стало быть, тебе
понравилось. Только по упрямству не хочешь сознаться. Как сознаться, что нам
нравится повесть! мы слишком умны для этого. Признайся, что хорошо.
— Напротив, тут-то и будет. Если б ты влюбился, ты не мог бы притворяться, она сейчас бы заметила и пошла бы играть с вами с обоими в дураки. А теперь… да ты
мне взбеси только Суркова: уж
я знаю его, как свои пять пальцев. Он, как увидит, что ему не везет, не станет тратить деньги даром, а
мне это только и нужно… Слушай, Александр, это очень важно для
меня: если ты это сделаешь — помнишь две вазы, что
понравились тебе на заводе? они — твои: только пьедестал ты сам купи.
—
Я вас не виню, дядюшка, напротив,
я умею ценить ваши намерения и от души благодарю за них. Что делать, что они не удались? Не вините же и
меня. Мы не поняли друг друга — вот в чем наша беда! Что может
нравиться и годиться вам, другому, третьему — не
нравится мне…
—
Нравится мне, другому, третьему!.. не то говоришь, милый! разве
я один так думаю и действую, как учил думать и действовать тебя?.. Посмотри кругом: рассмотри массу — толпу, как ты называешь ее, — не ту, что в деревне живет: туда это долго не дойдет, а современную, образованную, мыслящую и действующую: чего она хочет и к чему стремится? как мыслит? и увидишь, что именно так, как
я учил тебя. Чего
я требовал от тебя — не
я все это выдумал.
― Да вот написал почти книгу об естественных условиях рабочего в отношении к земле, ― сказал Катавасов. ― Я не специалист, но
мне понравилось, как естественнику, то, что он не берет человечества как чего-то вне зоологических законов, а, напротив, видит зависимость его от среды и в этой зависимости отыскивает законы развития.
Условий света свергнув бремя, // Как он, отстав от суеты, // С ним подружился я в то время. //
Мне нравились его черты, // Мечтам невольная преданность, // Неподражательная странность // И резкий, охлажденный ум. // Я был озлоблен, он угрюм; // Страстей игру мы знали оба; // Томила жизнь обоих нас; // В обоих сердца жар угас; // Обоих ожидала злоба // Слепой Фортуны и людей // На самом утре наших дней.
Неточные совпадения
Хлестаков. Вы, как
я вижу, не охотник до сигарок. А
я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше
нравятся — брюнетки или блондинки?
Хлестаков. Покорно благодарю.
Я сам тоже —
я не люблю людей двуличных.
Мне очень
нравится ваша откровенность и радушие, и
я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай
мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое
нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только
я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое!
Мне совсем не
нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше
я надену цветное.
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и все это такое… Ах, как хорошо!
Я страх люблю таких молодых людей!
я просто без памяти.
Я, однако ж, ему очень
понравилась:
я заметила — все на
меня поглядывал.