Неточные совпадения
Райский остановился, остановил Аянова, ядовито
улыбнулся и спросил: «Какое дело, скажи пожалуйста: это любопытно!»
Особенно красив он был, когда с гордостью вел под руку Софью Николаевну куда-нибудь на бал, на общественное гулянье. Не знавшие его почтительно сторонились, а знакомые, завидя шалуна, начинали уже
улыбаться и потом фамильярно и шутливо трясти его за руку, звали устроить веселый обед, рассказывали на ухо приятную историю…
— Окружили меня со всех сторон; от всего приходят в восторг: от кружева, от платья, от серег; даже просили показать ботинки… — Софья
улыбнулась.
Он задумался и сам мысленно глядел на себя и
улыбнулся.
— Это правда, я глуп, смешон, — сказал он, подходя к ней и
улыбаясь весело и добродушно, — может быть, я тоже с корабля попал на бал… Но и Фамусовы в юбке! — Он указал на теток. — Ужели лет через пять, через десять…
Она думала, казалось, припоминала что-то, потом вдруг
улыбнулась и слегка покраснела.
Иногда он кажется так счастлив, глаза горят, и наблюдатель только что предположит в нем открытый характер, сообщительность и даже болтливость, как через час, через два, взглянув на него, поразится бледностью его лица, каким-то внутренним и, кажется, неисцелимым страданием, как будто он отроду не
улыбнулся.
Сидя одна, она иногда
улыбалась так грациозно и мечтательно, что походила на беззаботную, богатую, избалованную барыню. Или когда, подперев бок рукою или сложив руки крестом на груди, смотрит на Волгу и забудет о хозяйстве, то в лице носится что-то грустное.
— Тебе скучно здесь, — заговорила она слабо, — прости, что я призвала тебя… Как мне хорошо теперь, если б ты знал! — в мечтательном забытьи говорила она, закрыв глаза и перебирая рукой его волосы. Потом обняла его, поглядела ему в глаза, стараясь
улыбнуться. Он молча и нежно отвечал на ее ласки, глотая навернувшиеся слезы.
— Нет, нет, зачем? Я не хочу, чтоб ты скучал… Ты усни, успокойся, со мной ничего, право, ничего… — Она хотела
улыбнуться и не могла.
Она
улыбнулась, а он оцепенел от ужаса: он слыхал, что значит это «легче». Но он старался
улыбнуться, судорожно сжал ей руки и с боязнью глядел то на нее, то вокруг себя.
— Что ж, по-вашему, спрятаться от жизни, от людей, нахмуриться, не
улыбнуться никогда и…
— Нет, портрет — это слабая, бледная копия; верен только один луч ваших глаз, ваша улыбка, и то не всегда: вы редко так смотрите и
улыбаетесь, как будто боитесь. Но иногда это мелькнет; однажды мелькнуло, и я поймал, и только намекнул на правду, и уж смотрите, что вышло. Ах, как вы были хороши тогда!
Он шел смотреть Рафаэля, но авторитета фламандской школы не уважал, хотя невольно
улыбался, глядя на Теньера.
Он по взглядам, какие она обращала к нему, видел, что в ней
улыбаются старые воспоминания и что она не только не хоронит их в памяти, но передает глазами и ему. Но он сделал вид, что не заметил того, что в ней происходило.
Райский
улыбнулся, она рассердилась.
Тит Никоныч потупился, потом дружески
улыбнулся Райскому.
Он на каждом шагу становился в разлад с ними, но пока не страдал еще от этого разлада, а снисходительно
улыбался, поддавался кротости, простоте этой жизни, как, ложась спать, поддался деспотизму бабушки и утонул в мягких подушках.
И она с досадой замахнулась на него, потом широко
улыбнулась, показывая зубы.
— У вас нет охоты пристать к которому-нибудь разряду? —
улыбаясь, спросил Райский.
— Попадья! — повторил он задумчиво, не слушая ее и не заметив, что она
улыбнулась, что у ней от улыбки задрожал подбородок.
— Ну, слава Богу,
улыбнулось красное солнышко! — заметила Татьяна Марковна. — А то смотреть тошно.
Он заметил только, что этот смотритель не смотрел за своей дочерью, потому что головка, как он увидел потом,
улыбалась и другим прохожим.
В толпе у дверей послышался смех, дамы тоже
улыбались.
Вера мельком оглядела общество, кое-где сказала две-три фразы, пожала руки некоторым девицам, которые уперли глаза в ее платье и пелеринку, равнодушно
улыбнулась дамам и села на стул у печки.
Она, заметив, что он смотрит на нее, старалась слаще
улыбнуться.
Она
улыбнулась и кивнула в знак согласия головой.
Длинный рассказ все тянулся о том, как разгорались чувства молодых людей и как родители усугубляли над ними надзор, придумывали нравственные истязания, чтоб разлучить их. У Марфеньки навертывались слезы, и Вера
улыбалась изредка, а иногда и задумывалась или хмурилась.
— А ловко, мастерски подобрал! — поощрял Райский. Марфенька смеялась до слез, и даже Вера
улыбалась. Бабушка села опять.
— Я вот слушаюсь вас и верю, когда вижу, что вы дело говорите, — сказал он. — Вас смущала резкость во мне, — я сдерживаюсь. Отыскал я старые манеры и скоро буду, как Тит Никоныч, шаркать ножкой, кланяясь, и
улыбаться. Не бранюсь, не ссорюсь, меня не слыхать. Пожалуй, скоро ко всенощной пойду… Чего еще!
Бабушка с ласковой грустью кивнула ему головой, Вера старалась
улыбнуться, а Марфенька без церемонии сказала...
Вера, на другой день утром рано, дала Марине записку и велела отдать кому-то и принести ответ. После ответа она стала веселее, ходила гулять на берег Волги и вечером, попросившись у бабушки на ту сторону, к Наталье Ивановне, простилась со всеми и, уезжая,
улыбнулась Райскому, прибавив, что не забудет его.
«И весело им, что уехала,
улыбаются, им это ничего!» — думал он, проходя к Татьяне Марковне в кабинет.
Я толкнулся во флигель к Николаю Васильевичу — дома нет, а между тем его нигде не видно, ни на Pointe, [Стрелке (фр.).] ни у Излера, куда он хаживал инкогнито, как он говорит. Я — в город, в клуб — к Петру Ивановичу. Тот уж издали, из-за газет, лукаво выглянул на меня и
улыбнулся: «Знаю, знаю, зачем, говорит: что, дверь захлопнулась, оброк прекратился!..»
Тот тонко и лукаво
улыбался, выслушав просьбу отца, и сказал, что на другой день удовлетворит ее, и сдержал слово, прислал записку самой Беловодовой, с учтивым и почтительным письмом.
Она с жалостью
улыбнулась, закрыла на минуту лицо рукой и покачала головой.
Она старалась
улыбнуться, взяла его за руку.
— Что вы все молчите, так странно смотрите на меня! — говорила она, беспокойно следя за ним глазами. — Я бог знает что наболтала в бреду… это чтоб подразнить вас… отмстить за все ваши насмешки… — прибавила она, стараясь
улыбнуться. — Смотрите же, бабушке ни слова! Скажите, что я легла, чтоб завтра пораньше встать, и попросите ее… благословить меня заочно… Слышите?
— Я сделала бы это все сама, да не могу… сил нет… устаю! — прибавила она, стараясь
улыбнуться на его шутку.
— Марфе Васильевне! — любезно
улыбаясь, говорил Тит Никоныч, — я очень счастлив, что вам нравится, — вы знаток. Ваш вкус мне порукой, что этот подарок будет благосклонно принят дорогой новорожденной к ее свадьбе. Какая отменная девица! Поглядите, эти розы, можно сказать, суть ее живое подобие. Она будет видеть в зеркале свое пленительное личико, а купидоны ей будут
улыбаться…
А мужики ласково и лукаво
улыбались молча: «Балует барышня, — как будто думали они, — с ребятишками да с бабами возится! ишь какой пустяк носит им! Почто это нашим бабам и ребятишкам?»
— Какая ты хорошенькая, нарядная! — говорила Вера, стараясь
улыбнуться.
Но улыбка не являлась. Губами она сделала движение, а глаза не
улыбались. Приветствию противоречил почти неподвижный взгляд, без лучей, как у мертвой, которой не успели закрыть глаз.
Но губы не
улыбнулись, хотя и показались из-за них два, три верхние зуба.
Он иногда даже заставлял их
улыбаться. Но он напрасно старался изгнать совсем печаль, тучей севшую на них обеих и на весь дом. Он и сам печалился, видя, что ни уважение его, ни нежность бабушки — не могли возвратить бедной Вере прежней бодрости, гордости, уверенности в себе, сил ума и воли.
На лбу у ней в эти минуты ложилась резкая линия — намек на будущую морщину. Она грустно
улыбалась, глядя на себя в зеркало. Иногда подходила к столу, где лежало нераспечатанное письмо на синей бумаге, бралась за ключ и с ужасом отходила прочь.