Неточные совпадения
Оттого много на свете погибших: праздных, пьяниц
с разодранными локтями, одна
нога в
туфле, другая в калоше, нос красный, губы растрескались, винищем разит!
«Он холодный, злой, без сердца!» — заключил Райский. Между прочим, его поразило последнее замечание. «Много у нас этаких!» — шептал он и задумался. «Ужели я из тех:
с печатью таланта, но грубых, грязных, утопивших дар в вине… „одна
нога в калоше, другая в
туфле“, — мелькнуло у него бабушкино живописное сравнение. — Ужели я… неудачник? А это упорство, эта одна вечная цель, что это значит? Врет он!»
Она машинально сбросила
с себя обе мантильи на диван, сняла грязные ботинки,
ногой достала из-под постели атласные
туфли и надела их. Потом, глядя не около себя, а куда-то вдаль, опустилась на диван, и в изнеможении, закрыв глаза, оперлась спиной и головой к подушке дивана и погрузилась будто в сон.
Вера лежала на диване, лицом к спинке.
С подушки падали почти до пола ее волосы, юбка ее серого платья небрежно висела, не закрывая ее
ног, обутых в
туфли.
— Что это, комедия или роман, Борис Павлович? — глухо сказала она, отворачиваясь
с негодованием и пряча
ногу с туфлей под платье, которое, не глядя, торопливо оправила рукой.
Неточные совпадения
И, заметив полосу света, пробившуюся
с боку одной из суконных стор, он весело скинул
ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения в прошлом году), обделанные в золотистый сафьян
туфли и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат.
(Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу
ногу в
туфлях, он совещался
с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за другою, поручал ему разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое, сколько можно было заметить, очень понравилось молодым людям.)
— А мы тут разбирали «Тартюфа», — говорил дядя Хрисанф, усевшись рядом
с Климом и шаркая по полу
ногами в цветных
туфлях.
Уроки Томилина становились все более скучны, менее понятны, а сам учитель как-то неестественно разросся в ширину и осел к земле. Он переоделся в белую рубаху
с вышитым воротом, на его голых, медного цвета
ногах блестели
туфли зеленого сафьяна. Когда Клим, не понимая чего-нибудь, заявлял об этом ему, Томилин, не сердясь, но
с явным удивлением, останавливался среди комнаты и говорил почти всегда одно и то же:
Пришел доктор в ночной рубахе, в
туфлях на босую
ногу, снял полотенца
с головы Инокова, пощупал пульс, послушал сердце и ворчливо сказал Самгину: