Неточные совпадения
—
Книги! Разве это жизнь? Старые
книги сделали свое дело; люди рвутся вперед, ищут улучшить себя, очистить понятия, прогнать туман, условиться поопределительнее в общественных вопросах, в правах, в нравах: наконец привести в порядок и общественное хозяйство… А он глядит в
книгу, а не в жизнь!
— Ну, за это я не берусь: довольно с меня и того, если я дам образцы старой жизни из
книг, а сам буду жить про себя и для себя. А живу я тихо, скромно, ем, как видишь, лапшу… Что же
делать? — Он задумался.
—
Делайте с
книгами, что хотите, я позволяю! — сказал Райский.
Марфенька надулась, а Викентьев постоял минуты две в недоумении, почесывая то затылок, то брови, потом вместо того, чтоб погладить волосы, как
делают другие, поерошил их, расстегнул и застегнул пуговицу у жилета, вскинул легонько фуражку вверх и, поймав ее, выпрыгнул из комнаты, сказавши: «Я за нотами и за
книгой — сейчас прибегу…» — и исчез.
— Ну так, не хочу. После я пойду сам и скажу, что
книги мои. Если потом вы какое-нибудь преступление
сделаете, скажите на меня: я возьму на себя…
«Что она
делает? — вертелось у бабушки в голове, — читать не читает — у ней там нет
книг (бабушка это уже знала), разве пишет: бумага и чернильница есть».
Неточные совпадения
Левин вызвался заменить ее; но мать, услыхав раз урок Левина и заметив, что это делается не так, как в Москве репетировал учитель, конфузясь и стараясь не оскорбить Левина, решительно высказала ему, что надо проходить по
книге так, как учитель, и что она лучше будет опять сама это
делать.
Воспоминание о жене, которая так много была виновата пред ним и пред которою он был так свят, как справедливо говорила ему графиня Лидия Ивановна, не должно было бы смущать его; но он не был спокоен: он не мог понимать
книги, которую он читал, не мог отогнать мучительных воспоминаний о своих отношениях к ней, о тех ошибках, которые он, как ему теперь казалось,
сделал относительно ее.
Он и попытался это
делать и ходил сначала в библиотеку заниматься выписками и справками для своей
книги; но, как он говорил ей, чем больше он ничего не
делал, тем меньше у него оставалось времени.
Она знала тоже, что действительно его интересовали
книги политические, философские, богословские, что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из того, что
делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе в кабинет, как он это
делал обыкновенно, и сел в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте
книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно
делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.