Неточные совпадения
Различия между «людьми»
и господами
никогда и ничто не могло истребить.
Она любила,
ничего не требуя,
ничего не желая, приняла друга, как он есть,
и никогда не представляла себе, мог ли бы или должен ли бы он быть иным? бывает ли другая любовь или все так любят, как она?
— A la bonne heure! [В добрый час! (фр.)] — сказала она, протягивая ему руку, —
и если я почувствую что-нибудь, что вы предсказывали, то скажу вам одним или
никогда никому
и ничего не скажу. Но этого
никогда не будет
и быть не может! — торопливо добавила она. — Довольно, cousin, вон карета подъехала: это тетушки.
Как, однако, ни потешались товарищи над его задумчивостью
и рассеянностью, но его теплое сердце, кротость, добродушие
и поражавшая даже их, мальчишек в школе, простота, цельность характера, чистого
и высокого, — все это приобрело ему
ничем не нарушимую симпатию молодой толпы. Он имел причины быть многими недоволен — им никто
и никогда.
Вот отчего мне
никогда ничего и никуда дальше своего угла не хотелось: не верю я в этих нынешних великих людей…
—
Ничего я ни Марфеньке, ни Верочке не наматывала; о любви
и не заикалась
никогда, — боюсь
и пикнуть, а вижу
и знаю, что Марфенька без моего совета
и благословения не полюбила бы никого.
— Врал, хвастал, не понимал
ничего, Борис, — сказал он, —
и не случись этого… я
никогда бы
и не понял. Я думал, что я люблю древних людей, древнюю жизнь, а я просто любил… живую женщину;
и любил
и книги,
и гимназию,
и древних,
и новых людей,
и своих учеников…
и тебя самого…
и этот — город, вот с этим переулком, забором
и с этими рябинами — потому только — что ее любил! А теперь это все опротивело, я бы готов хоть к полюсу уехать… Да, я это недавно узнал: вот как тут корчился на полу
и читал ее письмо.
— Господи! — всхлипывая от счастья, говорила она, — за что они меня так любят все? Я никому
ничего хорошего не сделала
и не сделаю
никогда!..
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека
никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она, кладя щеку свою на руку бабушки, — но ты видела меня, поняла
и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь
и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую ошибку!.. Во мне
ничего больше нет… Пустота — холод,
и если б не ты — отчаяние…
Ужели даром бился он в этой битве
и устоял на ногах, не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора: Вера любила другого, надеялась быть счастлива с этим другим — вот где настоящий обрыв! Теперь надежда ее умерла, умирает, по словам ее («а она
никогда не лжет
и знает себя», — подумал он), — следовательно,
ничего нет больше, никаких гор! А они не понимают, выдумывают препятствия!
— Эта нежность мне не к лицу. На сплетню я плюю, а в городе мимоходом скажу, как мы говорили сейчас, что я сватался
и получил отказ, что это огорчило вас, меня
и весь дом… так как я давно надеялся… Тот уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж справился) —
и все забудется. Я
и прежде
ничего не боялся, а теперь мне нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет
никогда моей женой…
— Он
ничего и никогда сам об этой истории со мною не говорил, — осторожно отвечал Разумихин, — но я кой-что слышал от самой госпожи Зарницыной, которая тоже, в своем роде, не из рассказчиц, и что слышал, то, пожалуй, несколько даже и странно…
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл, становился все уже, но — спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто
ничто и никогда не возмущало ее.
Я Ивану в этом смысле
ничего и никогда не говорил, Иван, разумеется, мне тоже об этом никогда ни полслова, ни малейшего намека; но судьба свершится, и достойный станет на место, а недостойный скроется в переулок навеки — в грязный свой переулок, в возлюбленный и свойственный ему переулок, и там, в грязи и вони, погибнет добровольно и с наслаждением.
Неточные совпадения
Определенного
ничего не было, но Степана Аркадьича
никогда почти не было дома, денег тоже
никогда почти не было,
и подозрения неверностей постоянно мучали Долли,
и она уже отгоняла их от себя, боясь испытанного страдания ревности.
Всё это она говорила весело, быстро
и с особенным блеском в глазах; но Алексей Александрович теперь не приписывал этому тону ее никакого значения. Он слышал только ее слова
и придавал им только тот прямой смысл, который они имели.
И он отвечал ей просто, хотя
и шутливо. Во всем разговоре этом не было
ничего особенного, но
никогда после без мучительной боли стыда Анна не могла вспомнить всей этой короткой сцены.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я
никогда не видел в этом
ничего, кроме несчастия,
и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это
и было неправда,
и он
никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям.
— Во-первых, я его
ничего не просил передавать тебе, во-вторых, я
никогда не говорю неправды. А главное, я хотел остаться
и остался, — сказал он хмурясь. — Анна, зачем, зачем? — сказал он после минуты молчания, перегибаясь к ней,
и открыл руку, надеясь, что она положит в нее свою.
Теперь или
никогда надо было объясниться; это чувствовал
и Сергей Иванович. Всё, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало болезненное ожидание. Сергей Иванович видел это
и жалел ее. Он чувствовал даже то, что
ничего не сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в пользу своего решения. Он повторял себе
и слова, которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил: