Она будто не сама ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и плечи и на них — эту свою «беду»! Она,
не чуя ног, идет по лесу в крутую гору; шаль повисла с плеч и метет концом сор и пыль. Она смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Неточные совпадения
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости
ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он
не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у
ног ее,
чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Неточные совпадения
«Ну, так если он хочет этого, я сделаю, но я за себя уже
не отвечаю теперь», подумала она и со всех
ног рванулась вперед между кочек. Она ничего уже
не чуяла теперь и только видела и слышала, ничего
не понимая.
Улита стояла ни жива ни мертва. Она
чуяла, что ее ждет что-то зловещее. За две недели, прошедшие со времени смерти старого барина, она из дебелой и цветущей барской барыни превратилась в обрюзглую бабу. Лицо осунулось, щеки впали, глаза потухли, руки и
ноги тряслись. По-видимому, она
не поняла приказания насчет самовара и
не двигалась…
— Да бахаревские, бахаревские, чтой-то вы словно
не видите, я барышень к тетеньке из Москвы везу, а вы
не пускаете. Стой, Никитушка, тут, я сейчас сама к Агнии Николаевне доступлю. — Старуха стала спускать
ноги из тарантаса и,
почуяв землю, заколтыхала к кельям. Никитушка остановился, монастырский сторож
не выпускал из руки поводьев пристяжного коня, а монашка опять всунулась в тарантас.
Я
не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака,
почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку
ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
— Дурак! разиня! — объясняет жандарм стоящему перед ним растерявшемуся малому, — из-под
ног мешок вытащили —
не чует! Так вас и надо! Долго еще вас, дураков, учить следует!