Неточные совпадения
— Я
не проповедую коммунизма, кузина, будьте покойны. Я только отвечаю на ваш вопрос: «что делать», и хочу доказать, что никто
не имеет права
не знать жизни. Жизнь сама
тронет, коснется, пробудит от этого блаженного успения — и иногда очень грубо. Научить «что делать» — я тоже
не могу,
не умею. Другие научат. Мне хотелось бы разбудить вас: вы спите, а
не живете. Что из этого выйдет, я
не знаю — но
не могу оставаться и равнодушным к вашему сну.
Всего пуще пугало его и томило обидное сострадание сторожа Сидорыча, и вместе
трогало своей простотой. Однажды он
не выучил два урока сряду и завтра должен был остаться без обеда, если
не выучит их к утру, а выучить было некогда, все легли спать.
Если Борис
тронет ее за голову, она сейчас поправит волосы, если поцелует, она тихонько оботрется. Схватит мячик, бросит его раза два, а если он укатится, она
не пойдет поднять его, а прыгнет, сорвет листок и старается щелкнуть.
«Как тут закипает! — думал он,
трогая себя за грудь. — О! быть буре, и дай Бог бурю! Сегодня решительный день, сегодня тайна должна выйти наружу, и я узнаю… любит ли она или нет? Если да, жизнь моя… наша должна измениться, я
не еду… или, нет, мы едем туда, к бабушке, в уголок, оба…»
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был
не граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже
тронул, пошевелил и… и… да, да?
— Я уж сказал тебе, что я делаю свое дело и ничего знать
не хочу, никого
не трогаю и меня никто
не трогает!
— Ах, нет,
не трогайте,
не мешайте! — с испугом вступился он. — Вы мне испортите эту живую натуральную драму…
— Ну, скажите на милость:
не трогать! Он убьет ее.
—
Не подходите,
не подходите,
не трогайте! — сердито говорила Марфенька.
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет,
не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело в руки: «
Не трогай,
не суйся, где
не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи лучше!» Книжку возьмешь: вырвут из рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
Яков с Кузьмой провели утро в слободе, под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое выражение лица, и чем ближе подходил к дому, тем строже и внимательнее смотрел вокруг, нет ли беспорядка какого-нибудь,
не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома,
трогал замок у ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами,
не покажется ли церковный крест вдалеке, чтоб помолиться на него.
— Все
не по-людски! — ворчала про себя бабушка, — своенравная: в мать! Дались им какие-то нервы! И доктор тоже все о нервах твердит. «
Не трогайте,
не перечьте, берегите»! А они от нерв и куролесят!
— Ей-богу,
не знаю: если это игра, так она похожа на ту, когда человек ставит последний грош на карту, а другой рукой щупает пистолет в кармане. Дай руку,
тронь сердце, пульс и скажи, как называется эта игра? Хочешь прекратить пытку: скажи всю правду — и страсти нет, я покоен, буду сам смеяться с тобой и уезжаю завтра же. Я шел, чтоб сказать тебе это…
— Хорошо, бабушка, я уступаю вам Марфеньку, но
не трогайте Веру. Марфенька одно, а Вера другое. Если с Верой примете ту же систему, то сделаете ее несчастной!
— Поди прочь,
не трогай! — сердито перебила она и начала в волнении ходить взад и вперед по комнате.
— Какая же у вас слабая память!
Не вы ли рассказывали, как вас
тронула красота Беловодовой и как напрасно вы бились пробудить в ней… луч… или ключ… или… уж
не помню, как вы говорили, только очень поэтически.
— Что ты врешь, поганец! — заметила она со страхом, — ври, да
не смей
трогать барышень! Вот узнает барыня… Пойдемте прочь!
От него я добился только — сначала, что кузина твоя — a pousse la chose trop loin… qu’elle a fait un faux pas… а потом — что после визита княгини Олимпиады Измайловны, этой гонительницы женских пороков и поборницы добродетелей, тетки разом слегли, в окнах опустили шторы, Софья Николаевна сидит у себя запершись, и все обедают по своим комнатам, и даже
не обедают, а только блюда приносятся и уносятся нетронутые, — что
трогает их один Николай Васильевич, но ему запрещено выходить из дома, чтоб как-нибудь
не проболтался, что граф Милари и носа
не показывает в дом, а ездит старый доктор Петров, бросивший давно практику и в молодости лечивший обеих барышень (и бывший их любовником, по словам старой, забытой хроники — прибавлю в скобках).
Она говорила бойко, развязно,
трогая его за плечо,
не стояла на месте от нетерпения, ускоряла шаг.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз
трогала лоб рукой и села было к столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила в угол за занавес, на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям, на диване — и,
не найдя, что ей нужно, села на стул, по-видимому, в изнеможении.
Он тихо постучался к Вере; никто
не отвечал. Подождав минуты две ответа, он
тронул дверь: она была
не заперта изнутри.
«Уменье жить» ставят в великую заслугу друг другу, то есть уменье «казаться», с правом в действительности «
не быть» тем, чем надо быть. А уменьем жить называют уменье — ладить со всеми, чтоб было хорошо и другим, и самому себе, уметь таить дурное и выставлять, что годится, — то есть приводить в данный момент нужные для этого свойства в движение, как
трогать клавиши, большей частию
не обладая самой музыкой.
— Что ты затеваешь? Боже тебя сохрани! Лучше
не трогай! Ты станешь доказывать, что это неправда, и, пожалуй, докажешь. Оно и
не мудрено, стоит только справиться, где был Иван Иванович накануне рожденья Марфеньки. Если он был за Волгой, у себя, тогда люди спросят, где же правда!.. с кем она в роще была? Тебя Крицкая видела на горе одного, а Вера была…