Неточные совпадения
— Бедная Наташа! — со вздохом отнесся он, наконец, к ее памяти,
глядя на эскиз. — Ты и живая была так же бледно окрашена
в цвета жизни, как и на полотне моей кистью, и на
бумаге пером! Надо переделать и то, и другое! — заключил он.
Он убаюкивался этою тихой жизнью, по временам записывая кое-что
в роман: черту, сцену, лицо, записал бабушку, Марфеньку, Леонтья с женой, Савелья и Марину, потом смотрел на Волгу, на ее течение, слушал тишину и
глядел на сон этих рассыпанных по прибрежью сел и деревень, ловил
в этом океане молчания какие-то одному ему слышимые звуки и шел играть и петь их, и упивался, прислушиваясь к созданным им мотивам, бросал их на
бумагу и прятал
в портфель, чтоб, «со временем», обработать — ведь времени много впереди, а дел у него нет.
Он нарочно станет думать о своих петербургских связях, о приятелях, о художниках, об академии, о Беловодовой — переберет два-три случая
в памяти, два-три лица, а четвертое лицо выйдет — Вера. Возьмет
бумагу, карандаш, сделает два-три штриха — выходит ее лоб, нос, губы. Хочет выглянуть из окна
в сад,
в поле, а
глядит на ее окно: «Поднимает ли белая ручка лиловую занавеску», как говорит справедливо Марк. И почем он знает? Как будто кто-нибудь подглядел да сказал ему!
На лбу у ней
в эти минуты ложилась резкая линия — намек на будущую морщину. Она грустно улыбалась,
глядя на себя
в зеркало. Иногда подходила к столу, где лежало нераспечатанное письмо на синей
бумаге, бралась за ключ и с ужасом отходила прочь.
Неточные совпадения
Осип (
глядя в окно). Купцы какие-то хотят войти, да не допускает квартальный. Машут
бумагами: верно, вас хотят видеть.
Начал гаснуть я над писаньем
бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая
в книгах истины, с которыми не знал, что делать
в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту,
глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул
в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах,
в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи
в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
На другой день он, с листом гербовой
бумаги, отправился
в город, сначала
в палату, и ехал нехотя, зевая и
глядя по сторонам. Он не знал хорошенько, где палата, и заехал к Ивану Герасимычу спросить,
в каком департаменте нужно засвидетельствовать.
Илья Ильич ходит не так, как ходил ее покойный муж, коллежский секретарь Пшеницын, мелкой, деловой прытью, не пишет беспрестанно
бумаг, не трясется от страха, что опоздает
в должность, не
глядит на всякого так, как будто просит оседлать его и поехать, а
глядит он на всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе.
Действительно, на столе,
в шкафу и на этажерках было много книг (которых
в маминой квартире почти совсем не было); были исписанные
бумаги, были связанные пачки с письмами — одним словом, все
глядело как давно уже обжитой угол, и я знаю, что Версилов и прежде (хотя и довольно редко) переселялся по временам на эту квартиру совсем и оставался
в ней даже по целым неделям.