Неточные совпадения
— Да, с вами напрасно, это
правда, кузина! Предки
ваши…
— Да, вскакиваете, чтоб мазнуть
вашу вот эту «
правду». — Он указал на открытое плечо Софьи. — Нет, вы встаньте ночью, да эту же фигуру начертите раз десять, пока будет верно. Вот вам задача на две недели: я приду и посмотрю. А теперь прощайте.
— Нет, портрет — это слабая, бледная копия; верен только один луч
ваших глаз,
ваша улыбка, и то не всегда: вы редко так смотрите и улыбаетесь, как будто боитесь. Но иногда это мелькнет; однажды мелькнуло, и я поймал, и только намекнул на
правду, и уж смотрите, что вышло. Ах, как вы были хороши тогда!
— Если это неправда, то… что обидного в моей догадке? — сказал он, — а если
правда, то опять-таки… что обидного в этой
правде? Подумайте над этой дилеммой, кузина, и покайтесь, что вы напрасно хотели подавить достоинство
вашего бедного cousin!
— Пусть я смешон с своими надеждами на «генеральство», — продолжал он, не слушая ее, горячо и нежно, — но, однако ж, чего-нибудь да стою я в
ваших глазах — не
правда ли?
— Вера Васильевна: вы воротились, ах, какое счастье! Vous nous manquiez! [Нам вас так недоставало! (фр.)] Посмотрите,
ваш cousin в плену, не
правда ли, как лев в сетях! Здоровы ли вы, моя милая, как поправились, пополнели…
— Ну, вот, бабушка, наконец вы договорились до дела, до
правды: «женись, не женись — как хочешь»! Давно бы так! Стало быть, и
ваша и моя свадьба откладываются на неопределенное время.
—
Правда, в неделю раза два-три: это не часто и не могло бы надоесть: напротив, — если б делалось без намерения, а так само собой. Но это все делается с умыслом: в каждом
вашем взгляде и шаге я вижу одно — неотступное желание не давать мне покоя, посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои мысли… По какому праву, позвольте вас спросить?
— Ей-богу, нет! и все будто, завидя меня, бросились, как
ваши статуи, ко мне, я от них: кричал, кричал, даже Семен пришел будить меня — ей-богу,
правда, спросите Семена!..
— Вот и весь
ваш ответ, Марк! — сказала она кротко, — все прочь, все ложь, — а что
правда — вы сами не знаете… Оттого я и недоверчива…
— Послушайте, Вера, оставим спор.
Вашими устами говорит та же бабушка, только, конечно, иначе, другим языком. Все это годилось прежде, а теперь потекла другая жизнь, где не авторитеты, не заученные понятия, а
правда пробивается наружу…
— Иван Иванович! — сказала она с упреком, — за кого вы нас считаете с Верой? Чтобы заставить молчать злые языки, заглушить не сплетню, а горькую
правду, — для этого воспользоваться
вашей прежней слабостью к ней и великодушием? И потом, чтоб всю жизнь — ни вам, ни ей не было покоя! Я не ожидала этого от вас!..
— Вот видите, без моего «ума и сердца», сами договорились до
правды, Иван Иванович! Мой «ум и сердце» говорили давно за вас, да не судьба! Стало быть, вы из жалости взяли бы ее теперь, а она вышла бы за вас — опять скажу — ради
вашего… великодушия… Того ли вы хотите? Честно ли и правильно ли это и способны ли мы с ней на такой поступок? Вы знаете нас…
— А, мистер Берко, — сказала барыня, и лозищане заметили, что она немного рассердилась. — Скажите, пожалуйста, я и забыла! А впрочем,
ваша правда, ясновельможный мистер Борк! В этой проклятой стороне все мистеры, и уже не отличишь ни жида, ни хлопа, ни барина… Вот и эти (она указала на лозищан) снимут завтра свои свитки, забудут бога и тоже потребуют, чтобы их звать господами…
Неточные совпадения
«Не сами… по родителям // Мы так-то…» — братья Губины // Сказали наконец. // И прочие поддакнули: // «Не сами, по родителям!» // А поп сказал: — Аминь! // Простите, православные! // Не в осужденье ближнего, // А по желанью
вашему // Я
правду вам сказал. // Таков почет священнику // В крестьянстве. А помещики…
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено
вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не
правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
Цыфиркин. Да кое-как,
ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то
правда, человек на человека не приходит.
— Мне неинтересно
ваше пристрастие к этой девочке, это
правда, потому что я вижу, что оно ненатурально.
— Все… только говорите
правду… только скорее… Видите ли, я много думала, стараясь объяснить, оправдать
ваше поведение; может быть, вы боитесь препятствий со стороны моих родных… это ничего; когда они узнают… (ее голос задрожал) я их упрошу. Или
ваше собственное положение… но знайте, что я всем могу пожертвовать для того, которого люблю… О, отвечайте скорее, сжальтесь… Вы меня не презираете, не
правда ли?