Неточные совпадения
Заболеет ли кто-нибудь из людей — Татьяна Марковна вставала даже ночью,
посылала ему спирту, мази, но отсылала на другой день в больницу, а
больше к Меланхолихе, доктора же не звала. Между тем чуть у которой-нибудь внучки язычок зачешется или брюшко немного вспучит, Кирюшка или Влас скакали, болтая локтями и ногами на неоседланной лошади, в город, за доктором.
После завтрака бабушка взяла
большой зонтик, надела ботинки с толстой подошвой, голову прикрыла полотняным капором и
пошла показывать Борису хозяйство.
— И будете еще жалеть, — все шептал он, — что нечего
больше отдать, что нет жертвы! Тогда
пойдете и на улицу, в темную ночь, одни… если…
— Да как это ты подкрался: караулили, ждали, и всё даром! — говорила Татьяна Марковна. — Мужики караулили у меня по ночам. Вот и теперь
послала было Егорку верхом на
большую дорогу, не увидит ли тебя? А Савелья в город — узнать. А ты опять — как тогда! Да дайте же завтракать! Что это не дождешься? Помещик приехал в свое родовое имение, а ничего не готово: точно на станции! Что прежде готово, то и подавайте.
Райский взял фуражку и собрался
идти в сад. Марфенька вызвалась показать ему все хозяйство: и свой садик, и
большой сад, и огород, цветник, беседки.
Оно имело еще одну особенность: постоянно лежащий смех в чертах, когда и не было чему и не расположена она была смеяться. Но смех как будто застыл у ней в лице и
шел больше к нему, нежели слезы, да едва ли кто и видал их на нем.
«А ведь я давно не ребенок: мне
идет четырнадцать аршин материи на платье: столько же, сколько бабушке, — нет,
больше: бабушка не носит широких юбок, — успела она в это время подумать. — Но Боже мой! что это за вздор у меня в голове? Что я ему скажу? Пусть бы Верочка поскорей приехала на подмогу…»
— Mille pardons, mademoiselle, de vous avoir derangее, [Тысяча извинений, сударыня, за беспокойство (фр.).] — говорил он, силясь надеть перчатки, но
большие, влажные от жару руки не
шли в них. — Sacrebleu! çа n’entre pas — oh, mille pardons, mademoiselle… [Проклятье! не надеваются — о, простите, сударыня… (фр.)]
—
Пойду к ней, надо объясниться. Где она? Ведь это любопытство —
больше ничего: не любовь же в самом деле!.. — решил он.
«
Пойду к ней, не могу
больше! — решил он однажды в сумерки. — Скажу ей все, все… и что скажет она — так пусть и будет! Или вылечусь, или… погибну!»
Я никогда не
пойду с обрыва
больше: верьте мне — я этой клятвы не нарушу!
— Мы высказались… отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова
идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не
пойду. Но люблю вас теперь
больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
Она
шла не самонадеянно, а, напротив, с сомнениями, не ошибается ли она, не прав ли проповедник, нет ли в самом деле там, куда так пылко стремится он, чего-нибудь такого чистого, светлого, разумного, что могло бы не только избавить людей от всяких старых оков, но открыть Америку, новый, свежий воздух, поднять человека выше, нежели он был, дать ему
больше, нежели он имел.
— Поздно
послала она к бабушке, — шептала она, — Бог спасет ee! Береги ее, утешай, как знаешь! Бабушки нет
больше!
Райский вздохнул свободнее, но, взглянув из-за кустов на ее лицо, когда она тихо
шла тою же широкой походкой назад, — он еще
больше замер от ужаса.
Неточные совпадения
Слуга. Да хозяин сказал, что не будет
больше отпускать. Он, никак, хотел
идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и
пойду, ничего из этого не будет. Хозяин сказал, что
больше не даст обедать.
Пускай народу ведомо, // Что целые селения // На попрошайство осенью, // Как на доходный промысел, //
Идут: в народной совести // Уставилось решение, // Что
больше тут злосчастия, // Чем лжи, — им подают.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, //
Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький //
Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в землю закопал! //
Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг, воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Григорий
шел задумчиво // Сперва
большой дорогою // (Старинная: с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно мысль работала // И в песне излилась: