Неточные совпадения
И какие бы страсти и предприятия могли волновать их? Всякий
знал там самого себя. Обитатели этого края далеко жили
от других людей. Ближайшие деревни и уездный город были верстах в двадцати пяти и тридцати.
Тут вся их жизнь и наука, тут все их скорби и радости: оттого они и гонят
от себя всякую
другую заботу и печаль и не
знают других радостей; жизнь их кишела исключительно этими коренными и неизбежными событиями, которые и задавали бесконечную пищу их уму и сердцу.
Он
знал цену этим редким и дорогим свойствам и так скупо тратил их, что его звали эгоистом, бесчувственным. Удержанность его
от порывов, уменье не выйти из границ естественного, свободного состояния духа клеймили укором и тут же оправдывали, иногда с завистью и удивлением,
другого, который со всего размаха летел в болото и разбивал свое и чужое существование.
— Как что ж? Я тут спину и бока протер, ворочаясь
от этих хлопот. Ведь один: и то надо, и
другое, там счеты сводить, туда плати, здесь плати, а тут перевозка! Денег выходит ужас сколько, и сам не
знаю куда! Того и гляди, останешься без гроша…
Она предлагала эти вопросы не с женскою рассеянностью, не по внушению минутного каприза
знать то или
другое, а настойчиво, с нетерпением, и в случае молчания Обломова казнила его продолжительным, испытующим взглядом. Как он дрожал
от этого взгляда!
— Dieu sait! [Бог его
знает! (фр.)] — отвечал
другой, и все разошлись по местам. Но Обломов потерялся
от этого ничтожного разговора.
Надо теперь перенестись несколько назад, до приезда Штольца на именины к Обломову, и в
другое место, далеко
от Выборгской стороны. Там встретятся знакомые читателю лица, о которых Штольц не все сообщил Обломову, что
знал, по каким-нибудь особенным соображениям или, может быть, потому, что Обломов не все о них расспрашивал, тоже, вероятно, по особенным соображениям.
— Послушай, Михей Андреич, уволь меня
от своих сказок; долго я, по лености, по беспечности, слушал тебя: я думал, что у тебя есть хоть капля совести, а ее нет. Ты с пройдохой хотел обмануть меня: кто из вас хуже — не
знаю, только оба вы гадки мне.
Друг выручил меня из этого глупого дела…
После фабрики она жила в деревне, потом приехала в город и на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья Павловна не рассказывала никогда этого сама, но Катюша
узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла на себя выстрел, который во время обыска был сделан в темноте одним из революционеров.
О Кашлеве мы кое-что
узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его не мог выследить зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто не знал, куда он уходил и когда возвращался обратно. Это настоящий лесной скиталец. На реке Сандагоу он нашел утес, около которого всегда проходят тигры. Тут он их и караулил.
Помню, как, уже будучи женихом, я показал ей свой дневник, из которого она могла узнать хотя немного мое прошедшее, главное — про последнюю связь, которая была у меня и о которой она могла
узнать от других и про которую я потому-то и чувствовал необходимость сказать ей.
Неточные совпадения
Правдин. Мой
друг! Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно… Ты
узнаешь от меня, какие грубости…
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка,
друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я
знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно
от ее сердца. Будь спокойна,
друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного
друга. Поди за кого хочешь.
Другого градоначальника я
знал весьма тощего, который тоже не имел успеха, потому что едва появился в своем городе, как сразу же был прозван
от обывателей одною из тощих фараоновых коров, и затем уж ни одно из его распоряжений действительной силы иметь не могло.
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого
другого, а на Митьку.
Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей,
от всего отпирался.
— Нет, она ничего не говорила ни про того ни про
другого; она слишком горда. Но я
знаю, что всё
от этого…