Неточные совпадения
Полдень знойный; на небе ни облачка. Солнце стоит неподвижно над головой и жжет траву. Воздух перестал струиться и висит без движения. Ни дерево, ни вода не шелохнутся; над деревней и полем лежит
невозмутимая тишина — все как будто вымерло. Звонко и далеко раздается человеческий
голос в пустоте. В двадцати саженях слышно, как пролетит и прожужжит жук, да в густой траве кто-то все храпит, как будто кто-нибудь завалился туда и спит сладким сном.
— М-lle Стогунцева! — произнес своим
невозмутимым голосом господин Орлик, — потрудитесь пересесть за штрафной стол у окна, — и он указал жестом, куда следовало сесть Тасе.
— Пишите, девицы: «за здравие Сергия и Домны», — проговорила обычным
невозмутимым голосом Манефа. — Третье письмо читай, мать Таифа.
Неточные совпадения
— Пополам с господином Квашниным? — послышался сзади насмешливый
голос. Свежевский быстро обернулся и убедился, что этот ядовитый вопрос задал Андреа, глядевший на него со своим обычным
невозмутимым видом, заложив руки глубоко в карманы брюк.
Если с Дорушкой он себя чувствовал несколько веселее и сам оживлялся в ее присутствии, зато каждое слово, сказанное тихим и симпатическим
голосом Анны Михайловны, веяло на него каким-то
невозмутимым, святым покоем, и Долинский чувствовал силу этого спокойного влияния Анны Михайловны не менее, чем энергическую натуру Доры.
И запели «канон за единоумершую». Далеко по свежему утреннему воздуху разносились стройные
голоса певчей стаи, налаженной Васильем Борисычем и управляемой Марьей головщицей. Тишь стояла
невозмутимая; дым ладана прямым столбом вился кверху, пламя на свечах не колебалось. Ни говором людей, ни шумом деревьев не нарушалось заунывное пенье, лишь порой всхлипывала Аксинья Захаровна да звонко заливались жаворонки в сияющем поднебесье.
Перед домом во всю улицу лежали снопы соломы, дня через три либо через четыре накладываемые по приказанию городничего, все окна в доме были закрыты наглухо, а вокруг него и на дворе тишина стояла
невозмутимая, не то что прежде, когда день-деньской, бывало, стоном стоят
голоса, то веселые, то пьяные и разгульные.
Проговорив это тем же ровным,
невозмутимым, но возмущающим
голосом, которым непременно научаются говорить все разбогатевшие евреи, Кишенский отвернулся к драпировке, за которою могла помещаться кровать, и хлопнул два раза в ладоши.