Всколебалась вся толпа. Сначала пронеслось по всему берегу молчание, подобное тому, как бывает перед
свирепою бурею, а потом вдруг поднялись речи, и весь заговорил берег.
Он будет воздыхать и плакать; но никогда — или по крайней мере долго, долго сердце его не отвыкнет от милой склонности наслаждаться собою в другом сердце; не отстанет от нежной привычки жить для кого-нибудь, несмотря на все горести, на все
свирепые бури, которые волнуют жизнь чувствительных.
Неточные совпадения
То задувал с северо-запада, со стороны степи,
свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в
бурю, гремели по ночам железные кровли дач, и казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах; вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах.
Конь иногда сбивает седока, // Сын у отца не вечно в полной воле. // Лишь строгостью мы можем неусыпной // Сдержать народ. Так думал Иоанн, // Смиритель
бурь, разумный самодержец, // Так думал и его
свирепый внук. // Нет, милости не чувствует народ: // Твори добро — не скажет он спасибо; // Грабь и казни — тебе не будет хуже.
Волга гораздо шире Твер-Цы или Клязьмы; гладкая площадь моря гораздо обширнее площади прудов и маленьких озер, которые беспрестанно попадаются путешественнику; волны моря гораздо выше волн этих озер, потому
буря на море возвышенное явление, хотя бы никому не угрожала опасностью;
свирепый ветер во время грозы во сто раз сильнее обыкновенного ветра, шум и рев его гораздо сильнее шума и свиста, производимого обыкновенным крепким ветром; во время грозы гораздо темнее, нежели в обыкновенное время, темнота доходит до черноты; молния ослепительнее всякого света — все это делает грозу возвышенным явлением.
Позади — скучное лето с крикливыми, заносчивыми, требовательными дачниками, впереди — суровая зима,
свирепые норд-осты, ловля белуги за тридцать — сорок верст от берега, то среди непроглядного тумана, то в
бурю, когда смерть висит каждую минуту над головой и никто в баркасе не знает, куда их несут зыбь, течение и ветер!
Опустив голову, бедняк безмолвно протащился в сени, преследуемый шумною толпой, которая чуть не сшибла с ног его вожаков, ругавшихся на все бока; но когда его вывели на улицу, когда неумолимый дождь начал снова колотить его в бока и спину, когда студеные лохмотья рубашки, раздуваемые
свирепым ветром, начали хлестать в его изнуренную грудь, старик поднял голову, и помертвелые уста его невнятно прошептали о пощаде; но яростное завывание
бури заглушало слова страдальца, и его повлекли прямо к околице.