Неточные совпадения
—
Пусть пан только молчит и никому не говорит: между козацкими возами
есть один мой воз; я везу всякий нужный запас для козаков и по дороге
буду доставлять всякий провиант по
такой дешевой цене, по какой еще ни один жид не продавал. Ей-богу,
так; ей-богу,
так.
— А если пан хочет видеться, то завтра нужно рано,
так чтобы еще и солнце не всходило. Часовые соглашаются, и один левентарь [Левентарь — начальник охраны.] обещался. Только
пусть им не
будет на том свете счастья! Ой, вей мир! Что это за корыстный народ! И между нами
таких нет: пятьдесят червонцев я дал каждому, а левентарю…
— Ну да, я — преувеличенный! — согласился Депсамес, махнув на Брагина рукой. —
Пусть будет так! Но я вам говорю, что мыши любят русскую литературу больше, чем вы. А вы любите пожары, ледоходы, вьюги, вы бежите на каждую улицу, где есть скандал. Это — неверно? Это — верно! Вам нужно, чтобы жить, какое-нибудь смутное время. Вы — самый страшный народ на земле…
Одним словом, меня поздравлять не с чем, и тут никогда, никогда не может ничего случиться, — задыхался я и летел, и мне так хотелось лететь, мне так было это приятно, — знаете… ну уж
пусть будет так однажды, один маленький разочек!
Неточные совпадения
Хлестаков. Ну, все равно. Я ведь только
так. Хорошо,
пусть будет шестьдесят пять рублей. Это все равно. (Принимает деньги.)
Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну
пусть, братец, Митрофан любит свиней для того, что он мой племянник. Тут
есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то
так сильно пристрастился?
— Я не понимаю, как они могут
так грубо ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение в искусстве великих стариков. Стало
быть, если они хотят изображать не Бога, а революционера или мудреца, то
пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только не Христа. Они берут то самое лицо, которое нельзя брать для искусства, а потом…
— Да вот, ваше превосходительство, как!.. — Тут Чичиков осмотрелся и, увидя, что камердинер с лоханкою вышел, начал
так: —
Есть у меня дядя, дряхлый старик. У него триста душ и, кроме меня, наследников никого. Сам управлять именьем, по дряхлости, не может, а мне не передает тоже. И какой странный приводит резон: «Я, говорит, племянника не знаю; может
быть, он мот.
Пусть он докажет мне, что он надежный человек,
пусть приобретет прежде сам собой триста душ, тогда я ему отдам и свои триста душ».
Ведь они вас поносят, как человека честолюбивого, гордого, который и слышать ничего не хочет, уверен в себе, —
так пусть же увидят всё, как оно
есть.