Неточные совпадения
— Вот и другой еще! — вскрикнул со страхом ткач, — черт знает как стало на
свете… голова идет кругом… не колбас и не паляниц, а людей
кидают в мешки!
Но ему некогда глядеть, смотрит ли кто в окошко или нет. Он пришел пасмурен, не в духе, сдернул со стола скатерть — и вдруг по всей комнате тихо разлился прозрачно-голубой
свет. Только не смешавшиеся волны прежнего бледно-золотого переливались, ныряли, словно в голубом море, и тянулись слоями, будто на мраморе. Тут поставил он на стол горшок и начал
кидать в него какие-то травы.
— Слушай, жена моя! — сказал Данило, — не оставляй сына, когда меня не будет. Не будет тебе от Бога счастия, если ты
кинешь его, ни в том, ни в этом
свете. Тяжело будет гнить моим костям в сырой земле; а еще тяжелее будет душе моей.
Старик, оставь пустые бредни: // Сегодня
покидая свет, // Питайся мыслию суровой. // Шутить не время. Дай ответ, // Когда не хочешь пытки новой: // Где спрятал деньги?
Скажи мне просто: Нина, //
Кинь свет, я буду жить с тобой // И для тебя; зачем другой мужчина, // Какой-нибудь бездушный и пустой, // Бульварный франт, затянутый в корсете, // С утра до вечера тебя встречает в свете, // А я лишь час какой-нибудь на дню // Могу сказать тебе два слова?
Скажи мне просто: Нина, //
Кинь свет, я буду жить с тобой // И для тебя… зачем другой мужчина, // Какой-нибудь бездушный и пустой // Бульварный франт, затянутый в корсете, // С утра до вечера тебя встречает в свете, // А я лишь час какой-нибудь на дню // Могу сказать тебе два слова. // Скажи мне это, я готова, // В деревне молодость свою я схороню; // Но что, меня умчало // Воображенье… и к чему?.. // Положим, ты меня и любишь, но так мало, // Что даже не ревнуешь ни к кому.
Когда ты явился на свет, ты плакал, а кругом все радовались; сделай же так, чтобы, когда ты будешь
покидать свет, все плакали, а ты один улыбался.
— Да будет благословен приход твой в тихую, безмятежную пустыню нашу, и да обретет душа твоя пристань вечную в недрах святыни и созерцании творений Зиждителя. Да приобретет она себе житием праведным богатство духовное — успокоение, какое внушает этот юноша, — проговорил отец Авраамий, благословляя пришельца и указывая ему на молящегося. — Но кто ты сам? — спросил он. — Почему
покидаешь свет?
Неточные совпадения
Вы можете затоптать меня в грязь, сделать посмешищем
света, я не
покину ее и никогда слова упрека не скажу вам, — продолжал он.
— Фенечка! — сказал он каким-то чудным шепотом, — любите, любите моего брата! Он такой добрый, хороший человек! Не изменяйте ему ни для кого на
свете, не слушайте ничьих речей! Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым! Не
покидайте никогда моего бедного Николая!
Суета
света касалась ее слегка, и она спешила в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то в мелкие заботы домашней жизни, по целым дням не
покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем в чтение, в толки о «серьезном и скучном», или читали поэтов, поговаривали о поездке в Италию.
Поступив к нему, я тотчас заметил, что в уме старика гнездилось одно тяжелое убеждение — и этого никак нельзя было не заметить, — что все-де как-то странно стали смотреть на него в
свете, что все будто стали относиться к нему не так, как прежде, к здоровому; это впечатление не
покидало его даже в самых веселых светских собраниях.
Бледная зелень ярко блеснула на минуту, лучи
покинули ее и осветили гору, потом пали на город, а гора уже потемнела; лучи заглядывали в каждую впадину, ласкали крутизны, которые, вслед за тем, темнели, потом облили блеском разом три небольшие холма, налево от Нагасаки, и, наконец, по всему берегу хлынул
свет, как золото.