Неточные совпадения
Чем больше собирается народу, тем оживленнее рабочие: они, как и актеры, любят петь и играть
при хорошем сборе.
В городской думе не раз поговаривали о метро, но как-то неуверенно. Сами «отцы города» чувствовали,
что при воровстве, взяточничестве такую панаму разведут,
что никаких богатств не хватит…
Вдруг из толпы студентов вышел старый сторож
при анатомическом театре, знаменитый Волков, нередко помогавший студентам препарировать,
что он делал замечательно умело.
Проживал там также горчайший пьяница, статский советник, бывший мировой судья, за
что хитрованцы, когда-то не раз судившиеся у него, прозвали его «цепной», намекая на то,
что судьи
при исполнении судебных обязанностей надевали на шею золоченую цепь.
Трубную площадь и Неглинный проезд почти до самого Кузнецкого моста тогда заливало
при каждом ливне, и заливало так,
что вода водопадом хлестала в двери магазинов и в нижние этажи домов этого района.
Мы долго шли, местами погружаясь в глубокую тину или невылазную, зловонную жидкую грязь, местами наклоняясь, так как заносы грязи были настолько высоки,
что невозможно было идти прямо, — приходилось нагибаться, и все же
при этом я доставал головой и плечами свод.
У некоторых шулеров и составителей игры имелись
при таких заведениях сокровенные комнаты, «мельницы», тоже самого последнего разбора, предназначенные специально для обыгрывания громил и разбойников, которые только в такие трущобы являлись для удовлетворения своего азарта совершенно спокойно, зная,
что здесь не будет никого чужого.
Тогда содержательницы притонов считались самыми благонамеренными в политическом отношении и пользовались особым попустительством полиции, щедро ими оплачиваемой, а охранное отделение не считало их «опасными для государственного строя» и даже покровительствовало им вплоть до того,
что содержатели притонов и «мельниц» попадали в охрану
при царских проездах.
Кучер служил у какой-то княгини и, узнав,
что Жукову негде жить, приютил его в своей комнатке,
при конюшне.
Сюда являлось на поклон духовенство, здесь судили провинившихся, здесь заканчивались бракоразводные дела, требовавшие огромных взяток и подкупных свидетелей, которые для уличения в неверности того или другого супруга,
что было необходимо по старому закону
при разводе, рассказывали суду, состоявшему из седых архиереев, все мельчайшие подробности физической измены,
чему свидетелями будто бы они были.
Так кухарки
при найме и в условие хозяйкам ставили,
что в гости «кум» ходить будет, и хозяйки соглашались, а в купеческих домах даже поощряли.
Чего-чего не заставляло делать пожарных тогдашнее начальство, распоряжавшееся пожарными, как крепостными! Употребляли их
при своих квартирах для работ и даже внаем сдавали. Так, в семидесятых годах обер-полицмейстер Арапов разрешил своим друзьям — антрепренерам клубных театров брать пожарных на роли статистов…
Они сознались,
что белое привидение было ими выдумано, чтобы выселить барыню, а главное — зверя-управляющего и чтобы всей шайкой поселиться в пустом дворце Белосельских, так как
при зверинце в старом убежище оставаться было уже нельзя. «Призраки» были жестоко выпороты в Тверской части. Особенно форейтор, изображавший «белую даму».
А главное, они, уже напитавшиеся слухами от родных в деревне, вспоминая почти
что сверстника Федьку или Степку, приехавшего жениться из Москвы в поддевке, в сапогах с калошами да еще
при цепочке и
при часах, настоящим москвичом, — сами мечтали стать такими же.
С той поры он возненавидел Балашова и все мечтал объехать его во
что бы то ни стало. Шли сезоны, а он все приходил в хвосте или совсем последним. Каждый раз брал билет на себя в тотализаторе — и это иногда был единственный билет на его лошадь. Публика
при выезде его на старт смеялась, а во время бега, намекая на профессию хозяина, кричала...
— Жалости подобно! Оно хоть и по закону, да не по совести! Посадят человека в заключение, отнимут его от семьи, от детей малых, и вместо того, чтобы работать ему, да, может, работой на ноги подняться, годами держат его зря за решеткой. Сидел вот молодой человек — только
что женился, а на другой день посадили. А дело-то с подвохом было: усадил его богач-кредитор только для того, чтобы жену отбить. Запутал, запутал должника, а жену
при себе содержать стал…
В квартире номер сорок пять во дворе жил хранитель дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова,
при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше,
чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева,
что бы там ни делалось, не совала своего носа.
У портных «засидки» продолжались два дня. 9 сентября к семи часам вечера все сидят, ноги калачиком, на верстаках,
при зажженной лампе. Еще засветло зажгут и сидят, делая вид,
что шьют.
Я помню его, когда еще пустыри окружали только
что выстроенный цирк. Здесь когда-то по ночам «всякое бывало». А днем ребята пускали бумажные змеи и непременно с трещотками.
При воспоминании мне чудится звук трещотки. Невольно вскидываю глаза в поисках змея с трещоткой. А надо мной выплывают один за другим три аэроплана и скрываются за Домом крестьянина на Трубной площади.
Неточные совпадения
Добчинский.
При мне-с не имеется, потому
что деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь
при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать,
что начала строиться, но сгорела.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и
при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только,
что тот не находится,
что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель
при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, //
Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»
«Слыхали, ну так
что ж?» // — В ней главный управляющий // Был корпуса жандармского // Полковник со звездой, //
При нем пять-шесть помощников, // А наш Ермило писарем // В конторе состоял.