Неточные совпадения
— Я в этом уверена, — отвечала она. — Что ж
делать, mon ange. Всякая из нас
хочет жить, а свет так глуп, что не
хочет этого понять. Никакой ни в чем свободы. Мне еще благотворительное общество дает возможность жить,
как хочу. А то и к вам нельзя бы было ездить. Неприлично.
— Вам странно, что я веселюсь, может быть,
делаю глупости, так не все же вам, мужчинам, этими глупостями и удальством отличаться, — с хохотом продолжала она. Ведь и мы люди, мы женщины, тоже
хотим жить на свободе, ничем не стесняться,
как вы веселиться,
хотим хоть в этом с вами равными быть… Не рабами предрассудков, приличий и нравственности. Забыть все, хоть один час пожить свободно, без этих преследующих привидений нашей жизни. А весело это должно быть! Ух,
как весело!
— Нет, господа, — говорил он, — у нас за нынешний год дела шли очень скверно. Что мы
сделали? Что у нас нового? Все старье.
Как хотите, а так продолжать нельзя, и завтра, на годичном собрании надо это круто повернуть.
—
Как оштрафовать? Он говорит: оштрафуете, а я больным на неделю скажусь. Вот тут и
делай, что
хочешь. Оштрафовать нельзя — он необходимый артист, без него сбора не бывает. Вот теперь жду ответа от Щепетович. Не знаю, возьмет ли роль? Если она не возьмет, то не знаю, что и
делать. Некому дать. Хоть пьесу не давай. А что с ней станешь
делать? — она по контракту обязана играть только три раза в неделю, в четвертый раз не
захочет, ну и баста! Принудить не могу. Ведь не могу, Marie?
— Кто же виноват, если вы распоряжаться не умеете. То и
делать, что мы
хотим. Составьте комитет, и все пойдет
как по маслу, — заявил Сергей Сергеевич.
Но княгиня не понимала его чувств и объясняла его неохоту думать и говорить про это легкомыслием и равнодушием, а потому не давала ему покоя. Она поручала Степану Аркадьичу посмотреть квартиру и теперь подозвала к себе Левина. — Я ничего не знаю, княгиня.
Делайте, как хотите, — говорил он.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не граф?
Делайте, как хотите! — с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
Бог знает, когда бы кончился этот разговор, если б баниосам не подали наливки и не повторили вопрос: тут ли полномочные? Они объявили, что полномочных нет и что они будут не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней надо считать с 8-го или 9-го декабря… Им не дали договорить. «Если в субботу, — сказано им (а это было в среду), — они не приедут, то мы уйдем». Они стали торговаться, упрашивать подождать только до их приезда, «а там
делайте, как хотите», — прибавили они.
— И то я их жалею, про себя жалею. И Емельян-то уж в годах. Сам не маленький… Ну, вижу, помутился он, тоскует… Ну, я ему раз и говорю: «Емельян, когда я помру,
делай, как хочешь. Я с тебя воли не снимаю». Так и сказал. А при себе не могу дозволить.
Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья
сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник
захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы
сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов,
как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Почему он молчал? потому ли, что считал непонимание глуповцев не более
как уловкой, скрывавшей за собой упорное противодействие, или потому, что
хотел сделать обывателям сюрприз, — достоверно определить нельзя.
Напротив того, бывали другие,
хотя и не то чтобы очень глупые — таких не бывало, — а такие, которые
делали дела средние, то есть секли и взыскивали недоимки, но так
как они при этом всегда приговаривали что-нибудь любезное, то имена их не только были занесены на скрижали, [Скрижа́ли (церковно-славянск.) — каменные доски, на которых, по библейскому преданию, были написаны заповеди Моисея.] но даже послужили предметом самых разнообразных устных легенд.
Содержание было то самое,
как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама
хотела ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что
делать».
И
хотя он тотчас же подумал о том,
как бессмысленна его просьба о том, чтоб они не были убиты дубом, который уже упал теперь, он повторил ее, зная, что лучше этой бессмысленной молитвы он ничего не может
сделать.