Неточные совпадения
— Встань, говорю тебе… Этот честный и благородный человек простил тебя, и кара закона не обрушится на твою голову, но внутри себя ты до
конца жизни сохранишь презрение к самому себе… Прошу вас, господин следователь, составить протокол
о признании моего сына в растрате сорока
двух тысяч рублей — относительно последней растраты я не заявлял вам официально — добавив, что я не возбуждаю против него преследования…
— Бог простит, — ответил Раскольников, и как только произнес это, мещанин поклонился ему, но уже не земно, а в пояс, медленно повернулся и вышел из комнаты. «Все
о двух концах, теперь все о двух концах», — твердил Раскольников и более чем когда-нибудь бодро вышел из комнаты.
— Так, так, — повторял он, качая в такт рассказа головой. — Все по-новому у вас… да. Только ведь палка
о двух концах и по закону бывает… дда-а.
Гаврила Ардалионович справедливо мог бы пожаловаться на судьбу и неудачу. Некоторое время Варя не решалась заговорить с ним, даже не взглянула на него, когда он шагал мимо нее крупными шагами; наконец, он отошел к окну и стал к ней спиной. Варя думала о русской пословице: «палка
о двух концах». Наверху опять послышался шум.
— Метла-то, дьяволица,
о двух концах! — вскрикнула, в свою очередь, Маланья и хотела было вырвать у Арины метлу, но старуха крепко держала свое оружие и съездила Маланью уже по лицу, которая тогда заревела и побежала, крича: «Погодите! Постойте!»
Неточные совпадения
Так проводили жизнь
два обитателя мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули в
конце нашей поэмы, выглянули для того, чтобы отвечать скромно на обвиненье со стороны некоторых горячих патриотов, до времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не
о том, чтобы не делать дурного, а
о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг
о чем-то совсем другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под
конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и останавливаясь в
двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
Катерина Ивановна хоть и постаралась тотчас же сделать вид, что с пренебрежением не замечает возникшего в
конце стола смеха, но тотчас же, нарочно возвысив голос, стала с одушевлением говорить
о несомненных способностях Софьи Семеновны служить ей помощницей, «
о ее кротости, терпении, самоотвержении, благородстве и образовании», причем потрепала Соню по щечке и, привстав, горячо
два раза ее поцеловала.
— Да-с, — говорил он, — пошли в дело пистолеты. Слышали вы
о тройном самоубийстве в Ямбурге? Студент, курсистка и офицер. Офицер, — повторил он, подчеркнув. — Понимаю это не как роман, а как романтизм. И — за ними — еще студент в Симферополе тоже пулю в голову себе. На
двух концах России…
Вчера она досидела до
конца вечера в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят
о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила, за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после стола ушла спать.