«Она, эта девушка, почти горничная, — с ужасом вспомнил он последнюю сцену с Александриной, — бросила ему
в лицо слова, доказывающие, что она знает многое… что одно ее показание об этом многом может погубить его… Что делать? Как быть?..»
Неточные совпадения
— Добро пожаловать! — раздался старческий голос князя, вставшего со стула, на котором он сидел у ломберного стола, следя за игрой четырех посторонних
лиц, поднявших при
словах князя от карт свои головы, мельком взглянувших на вошедшего и снова углубившихся
в игру.
Хотя ему не пришлось ничем убедиться, что Константин Николаевич каким-нибудь лишним
словом выдал известную ему тайну успеха его карьеры, но все-таки эта тайна
в руках недружелюбно относившегося к нему уважаемого
в Москве
лица пугала его.
— Из нескольких брошенных мне
в лицо на террасе
слов, — медленно, с трудом заговорил он, не подымая на нее глаз, — я понял, что вам известно многое из того, что я считал окруженным непроницаемой тайной, известной лишь мне, да еще одной, оставшейся
в живых, особе…
Высокая, стройная, с правильными чертами надменного, величественного, унаследованного от матери,
лица, она была красавицей
в полном смысле этого
слова, но красавицей мраморной, холодной, недоступной.
С возрастающим ежеминутно волнением переступил он порог двери, ведущей за кулисы, на которой зачем-то имелась надпись крупными буквами: «Посторонним
лицам вход воспрещается».
В театре г-жи Львенко,
слово «посторонний», видимо, имело весьма обширное толкование. Пройдя через сцену привычным шагом бывалого человека, раскланиваясь направо и налево со знакомыми актерами и актрисами, князь Шестов провел Виктора на половину, где помещались дамские уборные, и смело постучался
в уборную № 1.
Словом, московское общество, вообще, и окружающие Николая Ильича
лица,
в особенности, баловали его более, нежели опереточного Калхаса прихожане храма, где он был жрецом.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому
слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять
в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Сам Каренин был по петербургской привычке на обеде с дамами во фраке и белом галстуке, и Степан Аркадьич по его
лицу понял, что он приехал, только чтоб исполнить данное
слово, и, присутствуя
в этом обществе, совершал тяжелый долг.
Она вспоминала его
слова, выражение
лица его, напоминающее покорную лягавую собаку,
в первое время их связи.
Это было ему тем более неприятно, что по некоторым
словам, которые он слышал, дожидаясь у двери кабинета, и
в особенности по выражению
лица отца и дяди он догадывался, что между ними должна была итти речь о матери.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал
в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном
лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое
в губках и ужасное
в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы
словами выговаривавшее то страшное
слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.