Неточные совпадения
Цельность, великая, гармоническая цельность
человека — по ней жаждет и тоскует Ницше сильнее, чем странник в пустыне тоскует по воде. Отсутствие этой цельности, вялость в ощущении жизни, растерзанность и противоречивость инстинктов вызывают в нем гадливое отвращение. И особенно в области
морали.
Мораль есть то, что говорит
человеку: «ты должен» там, где
человек говорит: «не хочу».
Какая в этом случае может быть
мораль, на что нужна идея долга? Какое требуется обоснование нравственных действий? Они — свободное и необходимое проявление самого существа
человека.
Это «преодоление
человека» должно происходить во имя жизни, во имя развития здоровых инстинктов жизни, чтоб сама
мораль его была торжествующим проявлением этих здоровых инстинктов. А такая здоровая
мораль заключается в следующем...
«Чтоб вынести тот крайний пессимизм, отзвуки которого тут и там слышатся в моем «Рождении трагедии», чтобы прожить одиноким, «без бога и
морали», мне пришлось изобрести себе нечто противоположное. Быть может, я лучше всех знаю, почему смеется только
человек: он один страдает так глубоко, что принужден был изобрести смех. Самое несчастное и самое меланхолическое животное, — по справедливости, и самое веселое».
Сверхчеловек и есть эта единичная совершенная личность, которая вырастет на почве человеческого разложения, как пышный цветок на плодородном перегное. Высшее счастье и высшее призвание
человека — стремиться стать таким перегноем, чтоб сделать возможным грядущего сверхчеловека. В этом — новая
мораль, к которой зовет
людей разрушитель
морали Ницше.
Неточные совпадения
— «Так, так, на это я согласен, это правда, никто не продаст хороших
людей, и мужики Чичикова пьяницы, но нужно принять во внимание, что вот тут-то и есть
мораль, тут-то и заключена
мораль: они теперь негодяи, а, переселившись на новую землю, вдруг могут сделаться отличными подданными.
Человек,
мораль, общество — это три сосны, из-за которых вам леса не видно».
— Такой противный, мягкий, гладкий кот, надменный, бессердечный, — отомстила она гинекологу, но, должно быть, находя, что этого еще мало ему, прибавила: — Толстовец, моралист, ригорист.
Моралью Толстого пользуются какие-то особенные
люди… Верующие в злого и холодного бога. И мелкие жулики, вроде Ногайцева. Ты, пожалуйста, не верь Ногайцеву — он бессовестный, жадный и вообще — негодяй.
— Голос у тебя небольшой и его ненадолго хватит. Среда артистов — это среда
людей, избалованных публикой, невежественных, с упрощенной
моралью, разнузданных. Кое-что от них — например, от Алины — может быть, уже заразило и тебя.
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых
людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право,
мораль и все, чем живет большинство, что внушается
человеку государством, культурой? «Классовое государство ремонтирует старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника в гражданском процессе. В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал: