Кириллов — тот нашел, во что нужно переделываться: переродиться физически и стать человеком. Но когда мы вглядимся ближе в его человекобога, мы увидим, что это уже полный мертвец, в котором не осталось ни
капли жизни.
Неточные совпадения
— Вот
жизнь, — сказал старичок учитель. — В середине бог, и каждая
капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, и сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез»…
Черною тучею висит над человеком «сумрачная, тяжкодарная судьба»;
жизнь темна и полна страданий, счастье непрочно и обманчиво. Как жить? Можно на миг забыться в страдании, опьяниться им, как вином. Но в ком есть хоть
капля жизненного инстинкта, тот никогда не сможет примириться с такою
жизнью. А жить надо — жить под властью божества, непрерывно сыплющего на человека одни только страдания и ужасы. Кто же виноват в этих страданиях и ужасах, как не божество?
Неточные совпадения
Молчалин! как во мне рассудок цел остался! // Ведь знаете, как
жизнь мне ваша дорога! // Зачем же ей играть, и так неосторожно? // Скажите, что у вас с рукой? // Не дать ли
капель вам? не нужен ли покой? // Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.
Клим лежал, закрыв глаза, и думал, что Варвара уже внесла в его
жизнь неизмеримо больше того, что внесли Нехаева и Лидия. А Нехаева — права:
жизнь, в сущности, не дает ни одной
капли меда, не сдобренной горечью. И следует жить проще, да…
Никогда в моей
жизни я не пил //
Капли счастья, не сдобренной ядом!
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался нормы
жизни, такого существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем,
капля по
капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой
жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня светится в ее глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная
капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на светлое дно ее
жизни.