Неточные совпадения
— Тебе же бы от этого помощь была, — снова заговорила Александра Михайловна. — Ты вот все меньше
зарабатываешь: раньше семьдесят — восемьдесят рублей получал, а нынче хорошо, как сорок придется в месяц, да и то когда не хвораешь; а теперь и совсем пустяки приносишь;
хозяин вон вперед уж и давать перестал, а мы и в лавочку
на книжку задолжали, и за квартиру второй месяц не платим; погребщик сегодня сказал, что больше в долг не будет отпускать. А тогда бы все-таки помощь была тебе.
— Нет, так, из жалости привезла его, — быстро ответила женщина, видимо не любившая молчать. — Иду по пришпехту, вижу — мальчонка
на тумбе сидит и плачет. «Чего ты?» Тряпичник он, третий день болеет; стал
хозяину говорить, тот его за волосья оттаскал и выгнал
на работу. А где ему
работать! Идти сил нету! Сидит и плачет; а
на воле-то сиверко, снег идет, совсем закоченел… Что ж ему, пропадать, что ли?
Была середина июля. Пора стояла глухая, заказы в мастерскую поступали вяло.
Хозяин распустил всех девушек, которые
работали в мастерской меньше пяти лет; в их числе были уволены Александра Михайловна и Таня. Они поступили
на кондитерскую фабрику Крымова и К°,
на Васильевском острове.
В начале сентября работа в мастерской кипела. Наступил книжный и учебный сезон, в громадном количестве шли партии учебников. Теперь кончали в десять часов вечера, мастерскую запирали
на ключ и раньше никого не выпускали. Но выпадали вечера, когда делать было нечего, а девушек все-таки держали до десяти: мастера за сверхурочные часы получали по пятнадцати копеек в час, и они в это время, тайно от
хозяина,
работали свою частную работу — заказ писчебумажного магазина
на школьные тетради.
Неточные совпадения
Вчера уже
на одной станции, Урядской или Уряхской,
хозяин с большим семейством, женой, многими детьми благословлял свою участь, хвалил, что хлеб родится, что надо только
работать, что из конопли они делают себе одежду, что чего недостает, начальство снабжает всем: хлебом, скотом; что он всем доволен, только недостает одного… «Чего же?» — спросили мы.
Хозяин очень заботился, чтобы я хорошо
заработал его пять рублей. Если в лавке перестилали пол — я должен был выбрать со всей ее площади землю
на аршин в глубину; босяки брали за эту работу рубль, я не получал ничего, но, занятый этой работой, я не успевал следить за плотниками, а они отвинчивали дверные замки, ручки, воровали разную мелочь.
Я жил в тумане отупляющей тоски и, чтобы побороть ее, старался как можно больше
работать. Недостатка в работе не ощущалось, — в доме было двое младенцев, няньки не угождали
хозяевам, их постоянно меняли; я должен был возиться с младенцами, каждый день мыл пеленки и каждую неделю ходил
на Жандармский ключ полоскать белье, — там меня осмеивали прачки.
Он
работал по красильным мастерским, часто переходя от одного
хозяина к другому, а в промежутках сидел
на шее бабушки, спокойно дожидаясь, когда она найдет ему новое место.
— Не мешайте мне
работать, черт вас возьми! — орет
хозяин, бледный с натуги. — Сумасшедший дом — ведь для вас же спину ломаю, вам
на корм! О, звери-курицы…