Передняя правая сторона была занята морем из настоящей воды — с заливами, проливами, бухтами, с коралловым островом в середине; сквозь стекло спереди можно было
видеть дно моря, коралловое основание острова, морские звезды на песчаном дне.
Неточные совпадения
Я решил сняться и обменяться с Машею фотографиями. У них в альбоме я
видел Машину карточку. Такая была прелестная, такая похожая! Но у меня моей карточки не было. Зашел в фотографию Курбатова на Киевской улице, спросил, сколько стоит сняться. Полдюжины карточек визитного формата — три рубля. У меня дух захватило. Я сконфузился, пробормотал, что зайду на
днях, и ушел.
Как раз в этот же
день увидел в окошко: на приступочке крыльца, через улицу, сидит старик-нищий, опустил седую голову, медленно пожевывает беззубым ртом.
Василько говорит, что сам теперь
видит, не
дело затеял, да уж нельзя отступаться: товарищи назовут трусом.
Все, что он делал, он делал, казалось мне, нарочно и мне назло. Стоило мне случайно
увидеть его в гимназии или на улице, — и весь мой остальной
день был отравлен воспоминанием о нем. На его глазах я из кожи лез, чтоб отличиться; больше бы не мог стараться, если бы смотрела сама Маша Плещеева. На сшибалке, например, когда он подходил и смотрел, — молодецки сшибаю одного за другим, продвигаюсь вперед; украдкой взгляну на него, — а он уж равнодушно идет прочь, ничуть не прельщенный моими подвигами.
Мы с товарищем Фомичевым ушли подальше в большую аллею, чтоб нас нельзя было
увидеть из окон дома. Я вынул из кармана коробочку папирос, — сегодня купил: «Дюбек крепкий. Лимонные». Взяли по папироске, закурили, Фомичев привычно затягивался и пускал дым через нос. У меня кружилась голова, слегка тошнило, я то и
дело сплевывал. Фомичев посмеивался...
Небывалое
дело. Директор наш Куликов устроил на масленице в гимназии бал, — с приглашенными гимназистками, с угощением, с оркестром музыки. Необычно было
видеть знакомые коридоры, по которым двигались разряженные барышни,
видеть классы с отодвинутыми партами, превращенные в буфеты, курительные, дамские комнаты.
Папа утром прошел мимо меня, как будто не
видя. И несколько
дней совсем не замечал меня, в моем присутствии его лицо становилось каменно-неподвижным. Наконец,
дня через четыре, когда я вечером пришел к нему прощаться, он, как все эти
дни, холодно и неохотно ответил на мой поцелуй и потом сказал...
Не в словах было
дело, — одним тоном можно бы было сказать все — как любишь ее, как много думал о ней на чужбине, как мучился сомнениями, как рад ее
видеть.
— Вот он как Писарева ругает. А когда Писарева выпустили из нашей крепости, он первым
делом зашел к нам поблагодарить Гаврилу Ивановича за внимательное к нему отношение. Какое он на меня впечатление произвел! Я ждала
увидеть косматого нигилиста с грязными ногтями, а
увидела скромного, чрезвычайно воспитанного мальчика. И такой он был белый, белый…
Давно я не был так несчастен, как в этот
день, когда
увидел в печати первую свою большую вещь.
Однако — странное
дело! Проходило время, вновь и вновь перечитывал я произведения Толстого, вновь и вновь припоминался он мне таким, каким я его
видел, — и совсем по-иному, не по-прежнему, начинал я воспринимать его творчество; какое-нибудь мелкое, как будто совсем незначащее личное впечатление вдруг ярким и неожиданным светом освещало целую сторону его творчества.
Он, с огнем опытности в руках, пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый день открывал и изучал все новые черты и факты, и все не
видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.
— Дитятко… Дунюшка… встань, дитятко, не убивай себя по-пустому, — говорил старик разбитым, надорванным голосом. — В чем же вина твоя? В чем?.. Очнись ты, утеха моя, мое дитятко! Оставь его, не слушай… Господь
видит дела наши… Полно, не круши меня слезами своими… встань, Дунюшка!..
Неточные совпадения
Добчинский.
Дело очень тонкого свойства-с: старший-то сын мой, изволите
видеть, рожден мною еще до брака.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я
вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Сошелся мир, шумит, галдит, // Такого
дела чудного // Вовек не приходилося // Ни
видеть, ни решать.
Чуть
дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина…
Увидите!»
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни
день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! //
Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!