Семевский был уже удален из университета. Русскую историю читал образцово-бездарный Е. Е. Замысловский, новую — блестящий Н. И. Кареев; однако за внешним блеском его лекции угнетала внутренняя их пресность и водянистость. И меня Кареев совсем не привлекал. Было все равно. Я
взял тему для кандидатской диссертации у Замысловского — «Известия Татищева, относящиеся к четырнадцатому веку».
Неточные совпадения
Сей транспарант принадлежит
И сам не убежит;
Кто
возьмет его без спросу,
Тот останется без носу;
А кто
возьмет его с спросом,
Тот будет с пузом.
Эта книга принадлежит
И сама не убежит,
Кто
возьмет ее без спросу,
Тот останется без носу.
Мы с товарищем Фомичевым ушли подальше в большую аллею, чтоб нас нельзя было увидеть из окон дома. Я вынул из кармана коробочку папирос, — сегодня купил: «Дюбек крепкий. Лимонные».
Взяли по папироске, закурили, Фомичев привычно затягивался и пускал дым через нос. У меня кружилась голова, слегка тошнило, я
то и дело сплевывал. Фомичев посмеивался...
Возьмем ли мы серенады средних веков (см. серенаду Дон-Жуана в драме графа Ал. К. Толстого «Дон-Жуан»),
возьмем ли любовные стихотворения современных поэтов, — везде видно одно и
то же: всякий свою деву называет прекраснейшей в мире.
Нужно было только стараться, чтобы выйти по крайней мере поменьше шарлатаном,
взять как можно больше из
того, что предлагалось, — и поэтому работать, работать.
Он сел писать все сызнова. Написал. Была поздняя ночь. Александра Михайловна была в
то время беременна. Усталая за день, она заснула на кушетке в соседней с кабинетом комнате,
взяв слово с Леонида Николаевича, что он ее разбудит. Он разбудил, прочел. Она заплакала и сказала...
Это была смертельная послеродовая болезнь Александры Михайловны. Через несколько дней она умерла. Леонид Николаевич горько винил в ее смерти берлинских врачей. Врачей в таких случаях всегда винят, но, судя по его рассказу, отношение врачей действительно было возмутительное. Новорожденного мальчика Данилу
взяла к себе в Москву мать Александры Михайловны, а Леонид Николаевич со старшим мальчиком Димкою и своего матерью Настасьей Николаевной поселился на Капри, где в
то время жил Горький.
После ужина вдруг
взял бутылку вина и собрался идти гулять. Настасья Николаевна испугалась и шепотом умолила актера пойти вместе с ним. До четырех часов они шатались по острову, Андреев выпил всю захваченную бутылку; в четыре воротились домой; Андреев отыскал в буфете еще вина, пил до шести, потом опять потащил с собою актера к морю, в пещеру.
Тот не мог его удержать, несколько раз Андреев сваливался, — к счастию, в безопасных местах, воротились только к восьми утра. Андреев сейчас же завалился спать.
Между прочим. Во всех известных мне переводах Конфуция это китайское слово «шу» переводится: «Не делай другому
того, чего ты не хочешь, чтоб тебе делали». Интересно знать, откуда
взял Толстой свое толкование этого слова? Не из живого ли общения с посещавшими его интеллигентными китайцами?
Паевой взнос определили в 200 руб., конечно, не возбранялось брать и несколько паев, и мы рассчитывали, что некоторые из членов, вошедших в товарищество,
возьмут побольше одного пая, напр., богач Н. Д. Телешов, владевший лично половиной всей дачной местности Малаховки и огромным доходным домом на Чистых прудах в Москве и, кроме
того, женатый на миллионерше Е. А. Корзинкиной, или богатый помещик А. К.
Вскоре Клестов был сослан, а когда воротился и предложил Блюменбергу свои услуги,
тот ему ответил, что никакие редакторы ему не нужны, а важно вот что: для каждого сборника «гвоздем»
взять произведение какого-нибудь широкопопулярного писателя, заплатив ему по 1000 руб. с листа, а остальное заполнить какой-нибудь трухой по 200 руб. за лист, а при этом, очевидно, редактор мог бы только мешать.
— Рабство… а если мне это нравится? Если это у меня в крови — органическая потребность в таком рабстве?
Возьмите то, для чего живет заурядное большинство: все это так жалко и точно выкроено по одной мерке. А стоит ли жить только для того, чтобы прожить, как все другие люди… Вот поэтому-то я и хочу именно рабства, потому что всякая сила давит… Больше: я хочу, чтобы меня презирали и… хоть немножечко любили…
Неточные совпадения
Хлестаков.
Возьмите,
возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не
то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и
взял с иного,
то, право, без всякой ненависти.
Городничий. О, черт
возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без
того не стоит.
«Он, говорит, вор; хоть он теперь и не украл, да все равно, говорит, он украдет, его и без
того на следующий год
возьмут в рекруты».
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем
взяли свои меры: чем ближе к натуре,
тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет,
то и так умрет; если выздоровеет,
то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.