Неточные совпадения
Не
говоря уже
о многочисленных представителях слепого, фанатического атеизма, у которых практическое отношение к религии выражается в ненависти к ней (ecrasez Finfame) [«Раздавите гадину!» (фр.) — слова Вольтера по поводу католической церкви.], здесь в первую очередь следует назвать представителей немецкого идеализма Фихте (периода Atheismusstreit) [«Спор об атеизме» (нем.) — так называется литературный скандал, разразившийся в Иене в 1799 г. по поводу статьи И. Г. Фихте «Об основании нашей веры в
божественное управление миром», опубликованной в 1798 г. в редактируемом Фихте «Философском журнале».
Мы уже достаточно
говорили о том, что
божественный мир не может быть предметом дискурсивного знания и постигается только верой.
Дионисий
говорит о любовном или эротическом влечении к Богу и красоте (сознательно отождествляя αγάπη и έρως): «
божественный эрос блага, благой, существует через благо.
Вообще вопрос собственно
о творении духов — ангелов и человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле
божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он
говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
Нечестиво и нелепо
говорить о «трагедии в Боге», которая логикой своего развития, как бы неким «
божественным фатумом», с необходимостью приводит к мировому процессу.
Бог есть виновник-не только бытия, но и небытия, эта головокружительная по смелости и глубокомыслию формула принадлежит не кому иному, как таинственному автору «Ареопагитик» и комментатору его св. Максиму Исповеднику, — столпам православного богословствования [В творении «
О божественных именах» св. Дионисий Ареопагит
говорит, что, «если позволительно сказать, само не-сущее стремится к благу, стоящему выше всего существующего, старается и само как-нибудь быть в благе» (και αυτό το μη öv έφίεται και φιλονικεϊ πως εν τοίγαθώ και αυτό είναι) (De d. п., IV, 3 Migne, III, 64714).
И философия софийна, лишь поскольку она дышит этим пафосом влюбленности, софийным эросом, открывающим умные очи, иначе
говоря, поскольку она есть искусство: основной мотив философской системы, ее тема опознается интуицией, как умная красота, сама же система есть лишь попытка рассказать на языке небожественном
о вещах
божественных.
Совершенно ясно, что Платон
говорит здесь не
о чем ином, как
о божественной Софии и
о софийной насыщенности тварного мира, и Эрос есть лишь мифологическая транскрипция того отношения, которое существует между «землею», материей, и предустановленной ее формой.
Груша между тем, думая, что барин скучает, не преминула сейчас же начать развлекать его своими разговорами. По случаю таких великих дней, она по преимуществу старалась
говорить о божественном.
Религия! Но сестра Елены и все эти спириты так благочестием и пропахли. Они только и
говорят о божественном. Стало быть, можно помирить одно с другим. Уж так и быть, я еще раз отдам себя на съедение блаженной, чтоб она мне все это растолковала.
Неточные совпадения
Яков любил
поговорить о «
божественном», и выпить тоже любил, и потому поколебался.
В человеке есть
божественная основа, Urund,
о которой так хорошо
говорил Туалер.
Они, например, никогда не называют Рафаэля — Рафаэлем, Корреджио — Корреджием: «
Божественный Санцио, неподражаемый де Аллегрис», —
говорят они, и
говорят непременно на
о.
Если, с одной стороны, русская народная религиозность связывала
божественный и природный мир, то, с другой стороны, апокрифы, книги, имевшие огромное влияние,
говорили о грядущем приходе Мессии.
Учение
о Софии, которое стало популярно в религиозно-философских и поэтических течениях начала XX в., связано с платоновским учением об идеях. «София есть выраженная, осуществленная идея», —
говорит Соловьев. «София есть тело Божие, материя Божества, проникнутая началом
Божественного единства».