Неточные совпадения
А дома, обстановка, картины, целые
музеи, виллы…
Фасад дома всегда нравился Палтусову. На улицу он весь был выштукатурен и выкрашен темным колером. Со двора только нижний этаж выведен под камень,
а остальные оставлены в кирпичиках с обшивкой настоящим камнем. Калакуцкий любил венские постройки, часто похваливал ему разные дома на Ринге, новые воздвигавшиеся здания ратуши,
музеев, университета.
Стр. 96. Румянцевский музейсуществовал в Москве в 1862–1925 гг. на основе коллекций и библиотеки, собранных графом Н. П. Румянцевым. После ликвидации
музея, помещавшегося в доме Пашкова (ныне одно из зданий Библиотеки им. В. И. Ленина), его фонды были распределены между Третьяковской галереей,
Музеем изобразительных искусств им.
А. С. Пушкина и
Музеем народов СССР. Библиотека Румянцевского
музея послужила основой Библиотеки СССР им. В. И. Ленина.
Стр. 405. Ведь она здесь, в Румянцевском
музее висит… — Картина
А.
А. Иванова «Явление Христа народу», находящаяся теперь в Третьяковской галерее, раньше была выставлена в Румянцевском
музее.
Неточные совпадения
— Как в цирке, упражняются в головоломном, Достоевским соблазнены, — говорил Бердников. —
А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит. У Мопассана — яхта, у Франса — домик, у Лоти —
музей. Вот, надобно надеяться, и у нас лет через десять — двадцать интеллигент получит норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути…
Вечером он выехал в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось,
а все пошлое уже было сказано. В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин в этом городе, кажется, не меньше, чем в Берлине,
а погода — еще хуже. От картин, от
музеев он устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать» потребовало наполнения.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать»,
а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц,
музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Поднимаешься на пролет лестницы — дверь в
Музей, в первую комнату, бывшую приемную. Теперь ее название: «Пугачевщина». Слово, впервые упомянутое в печати Пушкиным.
А дальше за этой комнатой уже самый
Музей с большим бюстом первого русского революционера — Радищева.
И, как введение в историю Великой революции, как кровавый отблеск зарницы, сверкнувшей из глубины грозных веков, встречают входящих в
Музей на площадке вестибюля фигуры Степана Разина и его ватаги, работы скульптора Коненкова.
А как раз над ними — полотно художника Горелова: