Я знавал
русских ученых, журналистов, педагогов, которые хорошо знали по-английски, переводили Шекспира, Байрона, Шелли, кого угодно и не могли хоть сколько-нибудь сносно произнесть ни одной фразы. Есть даже среди русских интеллигентов в последние годы такие, кто очень бойко говорит, так же бойко понимает всякого англичанина и все-таки (если они не болтали по-английски в детстве) не могут совладать с неизбежным и вездесущим английским звуком"the", которое у них выходит иногда как"зэ", а иногда как"тцс".
Неточные совпадения
Но мы разбираем здесь не вопрос национальной политики. На Дерптский университет следовало такому
русскому студенту, как я, смотреть, как на немецкий университет и дорожить именно этим, ожидая найти в нем повышенный строй всей учебной и
ученой жизни.
Оба знаменитых химика оказались казанцами. Бутлеров создал
русскую"школу"химии, чего нельзя сказать про Зинина. Он оставался сам по себе, крупный
ученый и прекрасный преподаватель, но не сыграл такой роли, как Бутлеров, в истории
русской химической науки в смысле создания целой «школы».
Вспомните, как известный
ученый и издатель научных сочинений Ковалевский, бывший одно время приятелем семейства Герцена, был заподозрен в шпионстве. И
русские, в согласии самого Герцена, произвели в отсутствие Ковалевского у него домашний обыск и ничего не нашли. Мне это рассказывал один из производивших этот обыск, Николай Курочкин, брат Василия, тогда уже постоянный сотрудник"Отечественных записок"Некрасова и Салтыкова.
Весь этот
русский образованный люд ничто тогда не объединяло, кроме разве благодушества в трактире и чайной Корещенко. Исключения не составляли и
ученые по разным специальностям.
И вообще
русская «интеллигенция» представлена была крайне скудно, за исключением тех молодых
ученых, которые приезжали со специальными целями.
Писателя или
ученого с большой известностью — решительно ни одного; так что приезд Герцена получал значение целого события для тех, кто связывал с его именем весь его «удельный вес» — в смысле таланта, влияния, роли, сыгранной им, как первого глашатая свободной
русской мысли. Тургенев изредка наезжал в Париж за эти два года, по крайней мере в моей памяти остался визит к нему в отель улицы Лафитт.
Едва ли где-нибудь в другом месте геолог найдет столь необозримое поле для исследований, как на Чусовой, которая с чисто геологическим терпением ждет
русских ученых и русской науки, чтобы развернуть пред их глазами свои сокровища.
Неточные совпадения
В последнем вкусе туалетом // Заняв ваш любопытный взгляд, // Я мог бы пред
ученым светом // Здесь описать его наряд; // Конечно б, это было смело, // Описывать мое же дело: // Но панталоны, фрак, жилет, // Всех этих слов на
русском нет; // А вижу я, винюсь пред вами, // Что уж и так мой бедный слог // Пестреть гораздо б меньше мог // Иноплеменными словами, // Хоть и заглядывал я встарь // В Академический Словарь.
— Католики дали Кампанеллу, Менделя, вообще множество
ученых, историков, а наши монахи чугунные невежды, даже сносной истории
русских сект не могут написать.
Он даже начал собирать «открытки» на политические темы; сначала их навязывала ему Сомова, затем он сам стал охотиться за ними, и скоро у него образовалась коллекция картинок, изображавших Финляндию, которая защищает конституцию от нападения двуглавого орла,
русского мужика, который пашет землю в сопровождении царя, генерала, попа, чиновника, купца,
ученого и нищего, вооруженных ложками; «Один с сошкой, семеро — с ложкой», — подписано было под рисунком.
— Немцы считаются самым
ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане. И вот они объявили нам войну. За что? Никто этого не знает. Мы,
русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был врагом бога, и народ понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
Оказывается, что все, что говорили вчера у Дергачева о нем, справедливо: после него осталась вот этакая тетрадь
ученых выводов о том, что
русские — порода людей второстепенная, на основании френологии, краниологии и даже математики, и что, стало быть, в качестве
русского совсем не стоит жить.