Неточные совпадения
И особое место привилегированной,
национальной (по-тогдашнему"императорской") сцены занимала Comedie Francaise, повитая славными традициями вековой славы. И самой твердой"традицией"была обязанность
национального театра (получающего субсидию) играть классическийрепертуар — трагиков и комиков XVII и XVIII столетий...
И
по этой части единственно во Франции было
национальное учреждение.
Салон Льюиса и Дж. Элиот нашел я в тот сезон, конечно, самым замечательным
по своей любви к умственной свободе,
по отсутствию британского"cant'a"(то есть лицемерия) и
национальной или сословной нетерпимости. Тут действительно все дышало идейной жизнью, демократическими симпатиями и смелостью своих убеждений.
Британский гений в мире пластического искусства был уже блистательно представлен"
Национальной галереей","Кенсинтонским музеем"и другими хранилищами. В Британском музее с его антиками каждый из нас мог доразвить себя до их понимания. И вообще это колоссальное хранилище всем своим пошибом держало вас в воздухе приподнятой умственности. Там я провел много дней не только в ходьбе
по залам с их собраниями, но и в работе в библиотечной ротонде, кажется до сих пор единственной во всей Европе.
Старонемецкая архитектура и памятники творчества в живописи и ваянии, собранные в
Национальном музее, не могли идти в сравнение с тем, что осталось в Нюрнберге, где я остановился
по дороге из Швейцарии.
По случаю
национальных празднеств — и большой съезд, вся чешская интеллигенция была в сборе.
В лице только что скончавшегося П.Д.Боборыкина исчезла видная фигура, вносившая оживление во всякую среду, в которой она вращалась; исчез европеец не только
по манерам, привычкам, образованности и близкому знакомству с заграничной жизнью, на которую он смотрел без рабского перед нею восхищения, но европеец в лучшем смысле слова, служивший всю жизнь высшим идеалам общечеловеческой культуры, без
национальной, племенной и религиозной исключительности.
Неточные совпадения
По утрам они ездили осматривать достопримечательности,
по вечерам участвовали в
национальных удовольствиях.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить
по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с
национальным флагом.
Празднуя масленицу, они не могли не вспомнить катанья
по льду и заменили его ездой друг на друге удачнее, нежели Петр Александрович икру заменил сардинами. Глядя, как забавляются, катаясь друг на друге, и молодые, и усачи с проседью, расхохочешься этому естественному,
национальному дурачеству: это лучше льняной бороды Нептуна и осыпанных мукой лиц.
— Мне не нравится в славянофильстве учение о
национальной исключительности, — заметил Привалов. — Русский человек, как мне кажется,
по своей славянской природе, чужд такого духа, а наоборот, он всегда страдал излишней наклонностью к сближению с другими народами и к слепому подражанию чужим обычаям… Да это и понятно, если взять нашу историю, которая есть длинный путь ассимиляции десятков других народностей. Навязывать народу то, чего у него нет, — и бесцельно и несправедливо.
Русский империализм имеет
национальную основу, но
по заданиям своим он превышает все чисто
национальные задания, перед ним стоят задачи широких объединений, быть может, невиданных еще объединений Запада и Востока, Европы и Азии.