Неточные совпадения
Я посмотрела на Домбровича и подумала:"Ну, а ты,
мой милый друг, разве не
делаешь того же? Зачем ты шляешься по разным великосветским дамам и толчешься в куче нетанцующих мужчин?"
— Именно.
Моя фраза на подъезде была нескромность; мне следовало или заговорить с вами, как с Марьей Михайловной, или
сделать вид, что я вас не узнал. Преклоняюсь перед вами и приношу повинную голову.
Однако я не хотела, чтоб
мой визит Вениаминовой пропал даром. Я
сделала препостную физиономию и говорю ей...
"Одного я от вас требую: не встречаться со мною в тех домах, где я бываю; по крайней мере, не подходить ко мне. Знайте, что вы
сделали преступление! Вы можете, впрочем, упасть еще ниже в глазах
моих, если вздумаете как-нибудь воспользоваться им".
— Нет,
мой друг. Мы этого не будем
делать. Поезжай с какой-нибудь барыней.
Ну, не умница ли
мой Домбрович? Я глупо
делаю, что меньше теперь записываю его мудрые речи!
Моя совесть совершенно спокойна. Голова не занята вздором, как прежде. Я не хандрю, не требую птичьего молока. Все пришло в порядок. Я начинаю любить жизнь и нахожу, что с уменьем можно весь свой век прожить припеваючи, как говорит Домбрович,"с прохладцей", и
сделать так, чтобы любовные дела не требовали никаких жертв.
Вчера говорил он мне, чтобы я утром побольше ездила и был бы предлог взять вечером извощичью карету. Я так и
сделала. Гоняла я
моих серых по ухабам в открытых санях. Федор изволил даже на меня окрыситься.
— Что прикажете
делать, chère, муж
мой олух.
Ужин перешел в настоящую оргию. И я всех превзошла! Во мне не осталось ни капли стыдливости. Я была как какая-нибудь бесноватая. Что я
делала, Боже
мой, что я говорила! Половину я не помню теперь; но если б и вспомнила, я не в состоянии записать этого.
— Маша
моя, Маша! Что ты с собой
сделала!
— Посмотрите вы на меня, — сказала мне Лизавета Петровна, —
мое бренное тело еле-еле дышит. Сегодня я хожу, а завтра свалюсь, может быть, и останусь без ног месяца на два. Что же меня двигает вперед? Какая сила
делает меня на что-нибудь годною? — Любовь — и одна любовь! Она и в вас живет…
Тут только я почувствовала, что вся
моя смелость исчезла. Краска бросилась мне в лицо, не от стыда, не от гадливости, а от другого, более эгоистического ощущения. Я не знала, что мне
делать, куда стать, куда сесть, что говорить…
— Что
делать, душа
моя! — сказала она мне, — надо терпеть. У нас одно оружие — любовь.
— Если мы ничего не
сделаем для них — вина наша. Мы смущаемся наружностью. Мы их еще не так любим, как наших несчастных. Душа
моя, рассуждать тут нечего. Рассуждения только убивают силу. Мы к ним не поедем туда, романов им возить не станем. Мы дождемся их там, где их не будет больше окружать обстановка раззолоченной гостиной.
Что я теперь стану
делать с Лизаветой Петровной? Люблю я ее,
мою милую, горячо; но ничего я от нее больше не жду. Не может она дать мне силы… Не может она и сама идти по прямому и твердому пути.
Друг ты
мой, Маша, проникнись ты той истиной, что отдельные усилия ничего не могут
сделать, пока общество не захочет изменить условий, из которых выходит женское падение.
Я воспользовалась тем, что Степа
сделал маленькую паузу и рассказала ему, конечно смягчая,
мой разговор об нем с Домбровичем.
— Кто же все? Пока только я, сколько мне известно… Вот таким образом я и помирился с
моей будущностью. Я нахожу даже, что слишком много потратил времени на личные чувства, так же много, как и на сочинительство. Где же мне мечтать о любовных радостях и о семейном довольстве, когда мне еще несколько лет надо пошататься по белу свету, а потом
сделать всех детей
моими собственными. Почтенный принцип pot au feu плохо мирится с такой программой!
Во-первых, он одобряет меня, как мать. Ему нравится
мой Володя. Он находит, что его хорошо держат. По его мнению, я
делаю все, что мне нужно, и не из чего больше волноваться. Во-вторых, он почти требует замужества. Видно, что для него это твердый пункт. В-третьих… довольно и того.
— Вам нужна добрая жена? — спросила я,
сделавши над собою неимоверное усилие, чтоб голос
мой не дрогнул.
— Да,
мой дружок, — тихо и с расстановкой проговорила я, — вы, гг. сочинители, научили меня"психическому анализу". Ты увидишь, какие успехи я
сделала в русском стиле. У меня уже нет"смеси французского с нижегородским", с тех пор, как вы занялись
моим развитием.
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на
моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ…
Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Судья тоже, который только что был пред
моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это
сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не
сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
Анна Андреевна. Но позвольте, я еще не понимаю вполне значения слов. Если не ошибаюсь, вы
делаете декларацию насчет
моей дочери?
Милон. А я завтра же, проводя вас, поведу
мою команду. Теперь пойду
сделать к тому распоряжение.