Неточные совпадения
Одним скачком попал он наверх,
на плешинку, под купой деревьев, где разведен был
огонь и что-то варилось в котелке. Пониже,
на обрыве, примостился
на корточках молодой малый, испитой, в рубахе с косым воротом и опорках
на босу ногу. Он курил и
держал удочку больше, кажется, для виду. У костра лежала, подобрав ноги в сапогах, баба, вроде городской кухарки; лица ее не видно было из-под надвинутого
на лоб ситцевого платка. Двое уже пожилых мужчин, с обликом настоящих карманников, валялись тут же.
И как он танцует! Ничего еще подобного она не испытала и
на выпускном бале, где были и офицеры, и большие гимназисты, и губернаторские чиновники.
Держит он крепко и совсем как-то к себе пригибает, так что сердце забьется, и его дыхание чувствуешь
на своем лице. Она вся горела, точно в
огне. И вертит «a rebours», да так ловко, как никто из ее подруг не умел, — из тех, что всегда танцевали за кавалеров, и
на уроках танцев, и
на вечерах.
Готовится ли его любимое блюдо, она смотрит на кастрюлю, поднимет крышку, понюхает, отведает, потом схватит кастрюлю сама и
держит на огне. Трет ли миндаль или толчет что-нибудь для него, так трет и толчет с таким огнем, с такой силой, что ее бросит в пот.
Неточные совпадения
Нянька Евгенья, присев
на корточки, вставляла в руку Ивана тонкую свечу; Иван не
держал ее, свеча падала, кисточка
огня тонула в крови; нянька, подняв ее, отирала концом запона и снова пыталась укрепить в беспокойных пальцах. В кухне плавал качающий шёпот; он, как ветер, толкал меня с порога, но я крепко держался за скобу двери.
Я влезал
на крышу сарая и через двор наблюдал за ним в открытое окно, видел синий
огонь спиртовой лампы
на столе, темную фигуру; видел, как он пишет что-то в растрепанной тетради, очки его блестят холодно и синевато, как льдины, — колдовская работа этого человека часами
держала меня
на крыше, мучительно разжигая любопытство.
Я
держал над
огнем корье, чтобы его не заливало дождем, пока Ноздрин сверху накладывал сухие сучки и смолье, которое случайно оказалось
на стволе растущей поблизости старой пихты.
Когда
на западе угасли отблески вечерней зари и ночная тьма окутала землю, удэхейцы камланили. Они притушили
огонь. Один из них накрыл себе голову полотенцем и,
держа в руках древесные стружки, произносил заклинания, а другой взял листочек табаку, несколько спичек, кусочек сахару и сухарь и все побросал в море, Это было жертвоприношение.
Шитье ратницкой амуниции шло дни и ночи напролет. Все, что могло
держать в руке иглу, все было занято. Почти во всяком мещанском домишке были устроены мастерские. Тут шили рубахи, в другом месте — ополченские кафтаны, в третьем — стучали сапожными колодками. Едешь, бывало, темною ночью по улице — везде горят
огни, везде отворены окна, несмотря
на глухую осень, и из окон несется пар, говор, гам, песни…