Неточные совпадения
Великое значение Ницше для нашей эпохи в том и заключается, что он
с неслыханной дерзостью решился сказать что-то; он нарушил этикет критической эпохи, пренебрег приличиями
научного века, был самой жизнью, криком ее глубин, а не — о жизни.
На этой почве совершается гносеологический кризис, который начался
с призыва к Канту, а в дальнейшем своем развитии должен преодолеть и кантианство, эту для многих элементарную школу, в которой
научное знание защищают от скептицизма и лишают его абсолютной притязательности.
Знание есть доверие к ограниченному, земному кругозору; в акте
научного знания человек стоит на месте,
с которого не все видно, виден лишь небольшой кусок.
Научное знание, как и вера, есть проникновение в реальную действительность, но частную, ограниченную; оно созерцает
с места,
с которого не все видно и горизонты замкнуты.
Мы признаем различные ступени познания: познание
научное не должно быть смешиваемо
с познанием мистическим, хотя и на
научное познание может быть пролит мистический свет.
Разговоры Дюрталя
с аббатом имеют двойной интерес: в них дана религиозная психология декадента-католика и в них же дано
научное исследование католичества.
Укажу на книгу Delacroix «Etudes d’historie et de psychologie du mysticisme», написанную
с научной точки зрения, и на книгу Pacheu «Psycologie des mystiques chrétiens», написанную
с католической точки зрения.
Неточные совпадения
Левин знал брата и ход его мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче было жить без веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения явлений мира вытеснили верования, и потому он знал, что теперешнее возвращение его не было законное, совершившееся путем той же мысли, но было только временное, корыстное,
с безумною надеждой исцеления.
Слушая разговор брата
с профессором, он замечал, что они связывали
научные вопросы
с задушевными, несколько раз почти подходили к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили близко к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он
с трудом понимал, о чем речь.
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих
научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии,
с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще приходили ему на ум.
Были там еще корабли-пираты,
с черным флагом и страшной, размахивающей ножами командой; корабли-призраки, сияющие мертвенным светом синего озарения; военные корабли
с солдатами, пушками и музыкой; корабли
научных экспедиций, высматривающие вулканы, растения и животных; корабли
с мрачной тайной и бунтами; корабли открытий и корабли приключений.
Потом, уже достигнув зрелого возраста, прочла она несколько книг содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова, одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса — книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни», в которой популярно излагались естественно-научные идеи.] — изволите знать-с? —
с большим интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.