— Ничего, ничего! — сказала она. — Я сама не знаю: одинокая ли жизнь, нервы… Ну, не будем говорить. Что ж бега? ты мне не рассказал, — спросила она, стараясь скрыть
торжество победы, которая всё-таки была на ее стороне.
Вода сбыла, и мостовая // Открылась, и Евгений мой // Спешит, душою замирая, // В надежде, страхе и тоске // К едва смирившейся реке. // Но,
торжеством победы полны, // Еще кипели злобно волны, // Как бы под ними тлел огонь, // Еще их пена покрывала, // И тяжело Нева дышала, // Как с битвы прибежавший конь. // Евгений смотрит: видит лодку; // Он к ней бежит, как на находку; // Он перевозчика зовет — // И перевозчик беззаботный // Его за гривенник охотно // Чрез волны страшные везет.
Туман лежал белой колыхающейся, бесконечною гладью у его ног, но над ним сияло голубое небо, шептались душистые зеленые ветви, а золотые лучи солнца звенели ликующим
торжеством победы.
Но странное дело, молодая девушка почувствовала, что это злорадство смешано у нее в уме и сердце с чувством
торжества победы над любимым человеком, победы, которую как будто она ждала долго и напрасно и только теперь убедилась, что момент ее близок. Это поразило княжну Людмилу Васильевну.
Густав легко заметил, за кого его принимали, и, в
торжестве победы своей или, вернее, по сильному впечатлению, сделанному над ним прелестями Луизы, вместо того, чтобы скорее обнаружить истину, старался всячески продлить ошибку, для него приятную и ни для кого не опасную — по крайней мере, так ему казалось.
Неточные совпадения
Привыкший к
победам, он и тут скоро достиг своей цели; но легкость
торжества не охладила его.
— Не будьте, однако, слишком сострадательны: кто откажется от страданий, чтоб подойти к вам, говорить с вами? Кто не поползет на коленях вслед за вами на край света, не только для
торжества, для счастья и
победы — просто для одной слабой надежды на
победу…
Но это был именно только восторг, слепой и внезапный, а отнюдь не
торжество чувства государственности. Это было хмельное упоение славой
побед, громом оружия, стонами побежденных, — упоение, к которому, сверх того, в значительной доле примешивалось и ожидание добычи, в виде пяти миллиардов.
Даже суровые моралисты — и те поняли, как велик предстоящий в этом случае женщине жизненный подвиг, и потому назвали
победу над адюльтером —
торжеством добродетели.
— Я еду туда, где будешь ты, — и буду с тобой, пока ты меня не прогонишь, — отвечал он с отчаянием и припал к рукам своей властительницы. Она высвободила их, положила их ему на голову и всеми десятью пальцами схватила его волосы. Она медленно перебирала и крутила эти безответные волосы, сама вся выпрямилась, на губах змеилось
торжество — а глаза, широкие и светлые до белизны, выражали одну безжалостную тупость и сытость
победы. У ястреба, который когтит пойманную птицу, такие бывают глаза.