Неточные совпадения
Христианское мессианское сознание
может быть лишь сознанием того, что
в наступающую мировую эпоху Россия призвана сказать свое новое слово
миру, как сказал его уже
мир латинский
и мир германский.
Но она не
может быть рассматриваема как механическая смесь народностей — она русская по своей основе
и задаче
в мире.
Русская политика
может быть лишь империалистической, а не националистической,
и империализм наш, по положению нашему
в мире, должен быть щедродарящим, а не хищнически-отнимающим.
Россия
может сознать себя
и свое призвание
в мире лишь
в свете проблемы Востока
и Запада.
Она стоит
в центре восточного
и западного
миров и может быть определена, как Востоко-Запад.
Но мировой Город не
может погибнуть, он нужен
миру,
в нем нерв нового свободного человечества с его добром
и его злом, с его правдой
и его неправдой,
в нем пульсирует кровь Европы,
и она обольется кровью, если Парижу будет нанесен удар.
Но эти разные народные души
могут не только понять
и полюбить друг друга, но
и почувствовать свою принадлежность к единой расовой душе
и сознать свою славянскую миссию
в мире.
В этом глубокая антиномия христианства: христианство не
может отвечать на зло злом, противиться злу насилием,
и христианство есть война, разделение
мира, изживание до конца искупления креста
в тьме
и зле.
Но духовная сила
может проходить
в мире через великое испытание
и унижение, через Голгофу.
Оправдание России
в мировой борьбе, как
и всякой страны, всякого народа,
может быть лишь
в том, что внесет
в мир большие ценности, более высокого качества духовную энергию, чем Германия, притязания которой на мировое владычество она отражает, что своим неповторимым индивидуальным духом она подымает человечество на более высокую ступень бытия.
Только творческое сознание
может оправдать их
и в собственных глазах,
и в глазах
мира.
Внести же
в мир творческие ценности мы
можем лишь
в том случае, если будем повышаться
и в ценности
и в качестве нашего собственного бытия.
И еще
мог бы сказать, что социал-демократы будут
в чем-либо положительном участвовать, лишь когда наступит конец
мира и водворится Царство Божие, так как раньше трудно ждать абсолютной справедливости на свете.
Поэтому
в истории
мира и человека
могут действовать иррациональные силы, темная свобода, порождающая необходимость
и насилие.
Я много раз писал о том, что структура человеческого сознания не
может быть понята статически, что она меняется, суживается или расширяется,
и в зависимости от этого человеку раскрываются разные
миры.
Совершенный же
и гармоничный строй
в царстве Кесаря будет всегда истреблением свободы, что
и значит, что он не
может быть осуществлен
в пределах этого
мира.
В ней не
может быть аскетического миросозерцания, отворачивания от множественности
и индивидуальности
мира.
Неточные совпадения
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть
в тайну построения
миров и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов своей специальности, проповедовал с кафедры, что
мир не
мог быть сотворен
в шесть дней.
Детскость выражения ее лица
в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало
в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных
и правдивых,
и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина
в волшебный
мир, где он чувствовал себя умиленным
и смягченным, каким он
мог запомнить себя
в редкие дни своего раннего детства.
Pluck, то есть энергии
и смелости, Вронский не только чувствовал
в себе достаточно, но, что гораздо важнее, он был твердо убежден, что ни у кого
в мире не
могло быть этого pluck больше, чем у него.
— Я не
могу допустить, — сказал Сергей Иванович с обычною ему ясностью
и отчетливостью выражения
и изяществом дикции, — я не
могу ни
в каком случае согласиться с Кейсом, чтобы всё мое представление о внешнем
мире вытекало из впечатлений. Самое основное понятие бытия получено мною не чрез ощущение, ибо нет
и специального органа для передачи этого понятия.
Некоторые отделы этой книги
и введение были печатаемы
в повременных изданиях,
и другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям своего круга, так что мысли этого сочинения не
могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество
и если не переворот
в науке, то во всяком случае сильное волнение
в ученом
мире.