Неточные совпадения
Пассивная, рецептивная женственность в отношении государственной власти — так характерна для русского
народа и для русской
истории [Это вполне подтверждается и русской революцией, в которой
народ остается духовно пассивным и покорным новой революционной тирании, но в состоянии злобной одержимости.].
Никакая философия
истории, славянофильская или западническая, не разгадала еще, почему самый безгосударственный
народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический
народ так покорен бюрократии, почему свободный духом
народ как будто бы не хочет свободной жизни?
Это совпадает с периодами особенного духовного подъема, когда судьбами
истории данный
народ призывается совершить что-либо великое и новое для мира.
В христианской
истории нет одного избранного
народа Божьего, но разные
народы в разное время избираются для великой миссии, для откровений духа.
История образования русской государственности, величайшей в мире государственности, столь непостижимая в жизни безгосударственного русского
народа, может быть понята из этой тайны.
Мнение славянофилов о безгосударственности русского
народа требует больших корректоров, так как оно слишком не согласуется с русской
историей, с фактом создания великого русского государства.
Вынужденное всемирной
историей обращение к интересам международным, к историческим судьбам
народов и их взаимоотношениям обращает также и внутрь жизни каждого
народа, повышает и укрепляет национальное самочувствие и самосознание.
Ценность национальности в
истории, как и всякую ценность, приходится утверждать жертвенно, поверх блага людей, и она сталкивается с исключительным утверждением блага
народа, как высшего критерия.
Много есть загадочного в русской
истории, в судьбе русского
народа и русского государства.
Отношения между русским
народом, которого славянофилы прославляли
народом безгосударственным, и огромным русским государством до сих пор остаются загадкой философии русской
истории.
Христианский
народ может сознать себя
народом богоносным, христианским, народом-Мессией среди
народов, может ощутить свое особое религиозное призвание для разрешения судеб мировой
истории, нимало не отрицая этим другие христианские
народы.
Загадочное выражение лиц древних
народов Востока, которое так поражает нас, европейцев, должно быть когда-нибудь разгадано на каком-то перевале
истории.
Если в
народе побеждают интересы покойно-удовлетворенной жизни современного поколения, то такой
народ не может уже иметь
истории, не в силах выполнить никакой миссии в мире.
Таким создала русский
народ история.
Мировая борьба
народов в
истории определяется не моральными прерогативами.
Миссии
народов в
истории еще не выполнены, и существуют
народы и расы, которые не сказали еще своего слова, не выполнили своего дела, и им предстоят еще периоды высшего подъема.
Но бытие
народов и государств в
истории не сохраняется вечно, в неподвижных формах и границах.
Животное существование и удовлетворение элементарных интересов возможно и при оттеснении
народов и государств на второй план
истории.
Народ же русский таил свои силы, не выявил их еще целиком в
истории.
Существуют страны и
народы, огромная роль которых в
истории определяется не положительным, творческим призванием, а той карой, которую несут они другим
народам за их грехи.
Жизнь историческая, национальная, задачи
истории, борьба
народов и царств, великие исторические люди — все это казалось Л. Толстому несущественным, нереальным, обманчивой и внешней оболочкой жизни.
Я живу в прошлом и будущем
истории моего
народа,
истории человечества и
истории мира.
Величие
народа, его вклад в
историю человечества, определяется не могуществом государства, не развитием экономики, а духовной культурой.
Даже в
истории народов: этими случаями наполнены томы Юма и Гиббона, Ранке и Тьерри; люди толкаются, толкаются в одну сторону только потому, что не слышат слова: «а попробуйте — ко, братцы, толкнуться в другую», — услышат и начнут поворачиваться направо кругом, и пошли толкаться в другую сторону.
Нельзя и ожидать, говорят они, чтобы оголтелые казаки сознавали себя живущими в государстве; не здесь нужно искать осуществления идеи государственности, а в настоящей, заправской Европе, где государство является продуктом собственной
истории народов, а не случайною административною подделкой, устроенной ради наибольшей легкости административных воздействий.
Неточные совпадения
Главное препятствие для его бессрочности представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего в то время аскетизма; но, с другой стороны,
история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие совсем не столь необходимо для счастия
народов, как это кажется с первого взгляда.
Перечитывая эти записки, я убедился в искренности того, кто так беспощадно выставлял наружу собственные слабости и пороки.
История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее
истории целого
народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Исповедь Руссо имеет уже недостаток, что он читал ее своим друзьям.
— Интересно, что сделает ваше поколение, разочарованное в человеке? Человек-герой, видимо, антипатичен вам или пугает вас, хотя
историю вы мыслите все-таки как работу Августа Бебеля и подобных ему. Мне кажется, что вы более индивидуалисты, чем народники, и что массы выдвигаете вы вперед для того, чтоб самим остаться в стороне. Среди вашего брата не чувствуется человек, который сходил бы с ума от любви к
народу, от страха за его судьбу, как сходит с ума Глеб Успенский.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «
Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского
народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
— Сам
народ никогда не делает революции, его толкают вожди. На время подчиняясь им, он вскоре начинает сопротивляться идеям, навязанным ему извне.
Народ знает и чувствует, что единственным законом для него является эволюция. Вожди всячески пытаются нарушить этот закон. Вот чему учит
история…