Война мира славянского и мира германского не есть только столкновение вооруженных сил на полях битвы; она глубже, это —
духовная война, борьба за господство разного духа в мире, столкновение и переплетение восточного и западного христианского мира.
Неточные совпадения
Уже можно предвидеть, что в результате этой
войны Россия в такой же мере станет окончательно Европой, в какой Европа признает
духовное влияние России на свою внутреннюю жизнь.
Война может принести России великие блага, не материальные только, но и
духовные блага.
Можно видеть глубокий смысл нынешней
войны и нельзя не видеть в ней глубокого
духовного смысла.
Все, что совершается ныне на
войне материально и внешне, — лишь знаки того, что совершается в иной, более глубокой,
духовной действительности.
Ибо огромный моральный и
духовный смысл мировой
войны ускользает от того, кто насилует историю доктринерской точкой зрения.
Вся ненормальность и болезненность
духовного состояния нашего общества особенно почувствовалась, когда началась мировая
война, потребовавшая напряжения всех сил, не только материальных, но и
духовных.
Но вот грянула мировая
война и разрушила призрак единой Европы, единой европейской культуры, единого
духовного европейского типа.
Чем бы ни кончилась
война, каковы бы ни были ее ближайшие политические последствия, —
духовные последствия этой
войны могут быть предвидены.
Духовным результатом мировой
войны будет также преодоление односторонности и замкнутости так называемой европейской культуры, ее выход в мировую ширь.
Мировая
война несет с собой человечеству глубокий
духовный кризис, который может быть обсуждаем с разных сторон.
Французы устали от катастроф, революций,
войн, исканий и захотели спокойной, довольной жизни, замкнутого в себе мещанства, закрытого для всякого
духовного движения.
Люди духа иногда с легкостью отворачиваются от
войны, как от чего-то внешне-материального, как чуждого зла, насильственно навязанного, от которого можно и должно уйти в высшие сферы
духовной жизни.
Иные отвергают
войну с дуалистической точки зрения, по которой существует совершенно самостоятельная сфера материальная, внешнего, насильственного, отдельная и противоположная
духовному, внутреннему и свободному.
Внутренно осмыслить
войну можно лишь с монистической, а не дуалистической точки зрения, т. е. увидав в ней символику того, что происходит в
духовной действительности.
В глубине
духовной действительности давно уже началась мировая
война, мировая вражда, ненависть и взаимоистребление.
Тех, кто верит в бесконечную
духовную жизнь и в ценности, превышающие все земные блага, ужасы
войны, физическая смерть не так страшат.
Война лишь проявляет зло, она выбрасывает его наружу. Внешний факт физического насилия и физического убийства нельзя рассматривать, как самостоятельное зло, как источник зла. Глубже лежат
духовное насилие и
духовное убийство. А способы
духовного насилия очень тонки и с трудом уловимы. Иные душевные движения и токи, иные слова, иные чувства и действия, не имеющие признаков физического насилия, более убийственны и смертоносны, чем грубое физическое насилие и разрушение.
Для других германский народ оказался носителем антихристианских начал, ложной
духовной культуры, и потому
война с ним — священная
война.
Войны могут быть
духовными,
войнами духов.
Сфера государства, сфера
войны делаются совершенно автономными и не хотят подчиняться никаким моральным и
духовным началам.
Неточные совпадения
В глубине русского народа происходят в результате пережитого опыта революции и
войны очень важные
духовные процессы, которые еще не могут себя выявить.
Я пережил три
войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил
духовный ренессанс начала ХХ века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено.
Это была эпоха мистических течений, масонских лож, интерконфессионального христианства, Библейского Общества, Священного союза и теократических мечтаний, Отечественной
войны, декабристов, Пушкина и развития русской поэзии, эпоха русского универсализма, который имел такое определяющее значение для русской
духовной культуры XIX в.
Мы, все христианские народы, живущие одной
духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом
войну с этими людьми, но не могущие без ужаса подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
И если теперь уже есть правители, не решающиеся ничего предпринимать сами своей властью и старающиеся быть как можно более похожими не на монархов, а на самых простых смертных, и высказывающие готовность отказаться от своих прерогатив и стать первыми гражданами своей республики; и если есть уже такие военные, которые понимают всё зло и грех
войны и не желают стрелять ни в людей чужого, ни своего народа; и такие судьи и прокуроры, которые не хотят обвинять и приговаривать преступников; и такие
духовные, которые отказываются от своей лжи; и такие мытари, которые стараются как можно меньше исполнять то, что они призваны делать; и такие богатые люди, которые отказываются от своих богатств, — то неизбежно сделается то же самое и с другими правительствами, другими военными, другими судейскими,
духовными, мытарями и богачами.