Неточные совпадения
Но сущее (ens) — разумею человеческое сущее (ens), — в которое диавол посеял свое семя, его должен он воспринять и в нем стереть главу диавола и змеи, в нем разбить оковы смерти, которая держит в заточении небесное сущее (ens), и зацвести, как провозвещает это сухой жезл Ааронов, зацветший миндальным цветом» [См. там же, т. V, с. 287.]. «Адам тоже был природным
сыном Бога, созданным Им из его естества, но он утратил сыновство и утратил наследие, был изгнан и с ним вместе все его
сыны» [См. там же, т. V, с. 315.]. «Ибо Христос умер для человеческой самости в гневе
Отца и с волей самости был погребен в вечную смерть, но воскрес в воле
Отца своего и живет и царствует в вечности в воле
Отца своего» [См. там же, т. V, с. 316.].
Адам, возрожденный через Христа в нового духовного человека, уже не пассивный и подавленный слепец, а зрячий творец,
Сын Божий, продолжающий дело
Отца.
Человек — не простая тварь в ряду других тварей, потому что предвечный и единородный
Сын Божий, равнодостойный
Отцу, — не только Абсолютный Бог, но и Абсолютный Человек [Это истинное самосознание человека вместе с другими мистиками дерзновенно было приоткрыто и нашим Сковородой.
Мир еще не был сотворен Творцом, когда образ человека был уже в
Сыне Божьем, предвечно рождающемся от
отца.
Человек не может быть только
отцом,
отцом своих детей, будущих человеческих поколений, он должен быть и
сыном, должен иметь происхождение, должен иметь корни своей природы, уходящие в абсолютное бытие и в вечность.
Но дух антихристов узнается не по поверхностному сознанию, не по догматическому сознанию, не по греху и даже не по хуле на
Сына Божьего, а по тайному состоянию глубин сердца человеческого, которое последней ненавистью ненавидит Христа и Его
Отца.
Творчество не в
Отце и не в
Сыне, а в Духе и потому выходит из границ Ветхого и Нового Завета.
«С воспитанием кончается дело
отцов, родителей, и начинается дело
сынов — воскресителей.
Если Бог сотворил человека по своему образу и подобию и если
Сын Божий — Абсолютный Человек, то это значит, что сыновний Богу человек предназначен быть свободным творцом, подобным
Отцу — Творцу.
Мир творится не только в Боге
Отце, но и в Боге
Сыне.
Поэтому справедливо сказано, что человек оставляет
отца и матерь, как забывающий внезапно обо всем в то время, когда он, соединившись с женою объятиями любви, делается участником плодотворения, предоставляя Божественному Создателю взять у него ребро, чтобы из
сына сделаться самому
отцом.
Божество (Gottheit Экхардта и Ungrund Бёме) глубже Бога —
Отца,
Сына и Духа.
Мир проходит через три эпохи божественного откровения: откровение закона (
Отца), откровение искупления (
Сына), откровение творчества (Духа).
Духа — вопроса же об Его природе и об отношении Его к Богу
Отцу и к Богу
Сыну или совсем не ставили, или если и ставили, то разрешали его крайне обще и неопределенно.
— Ах, аспид! ах, погубитель! — застонал старик. — Видел, Михей Зотыч? Гибель моя, а не сын… Мы с Булыгиным на ножах, а он, слышь, к Булыгиным. Уж я его, головореза, три раза проклинал и на смирение посылал в степь, и своими руками терзал — ничего не берет. У других
отцов сыновья — замена, а мне нож вострый. Сколько я денег за него переплатил!
— А что насчет старухи вы изволите беспокоиться, то это напрасно, — продолжал он: — оно, конечно, что она сирот воспитала, вскормила и женила Юхвана, и всё такое; но ведь это вообще в крестьянстве, когда мать или
отец сыну хозяйство передали, то уж хозяин сын и сноха, а старуха уж должна свой хлеб заработывать по силе по мочи.
Иначе говоря, смерть, в которой Федоров склонен был вообще видеть лишь род случайности и недоразумения или педагогический прием, есть акт, слишком далеко переходящий за пределы этого мира, чтобы можно было справиться с ней одной «регуляцией природы», методами физического воскрешения тела, как бы они ни были утонченны, даже с привлечением жизненной силы человеческой спермы в целях воскрешения или обратного рождения
отцов сынами (на что имеются указания в учении Федорова).
Неточные совпадения
Тут
сын отцу покаялся: // «С тех пор, как
сына Власьевны // Поставил я не в очередь, // Постыл мне белый свет!» // А сам к веревке тянется.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить
отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где
сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера; а кабы не он, то б ты от меня не заслонился. За
сына вступлюсь. Не спущу
отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего и не смешно. Не прогневайся. У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо к кому, неведомо кто.
Он был по службе меня моложе,
сын случайного
отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание еще и не входило.