Неточные совпадения
Бог захотел свободы, и отсюда произошла трагедия
мира.
Более всего меня всегда мучила проблема оправдания
Бога перед непомерными страданиями
мира.
Нельзя принять
Бога, если
Бог сам не принимает на себя страданий
мира и людей, если Он не есть
Бог жертвенный.
Но возможны и дурные страстно эмоциональные возражения против существования
Бога — слишком большая плененность этим
миром.
Бога отрицают или потому, что
мир так плох, или потому, что
мир так хорош.
В ней есть проникновение в красоту лица другого, видение лица в
Боге, победа над уродством, торжествующим в падшем
мире.
Я, очевидно, был «мистическим анархистом» в другом смысле, и тип мистического анархиста того времени мне был чужд, Я и сейчас мистический анархист в том смысле, что
Бог для меня есть прежде всего свобода и Освободитель от плена
мира, Царство Божье есть царство свободы и безвластия.
Социальные категории власти и господства я считаю непереносимыми на
Бога и Его отношение к человеку и
миру.
Жизнь делается плоской, маленькой, если нет
бога и высшего
мира.
Бог открывает Себя
миру, Он открывает Себя в пророках, в Сыне, в Духе, в духовной высоте человека, но
Бог не управляет этим
миром, который есть отпадение во внешнюю тьму.
Бог есть правда,
мир же есть неправда.
Но неправда, несправедливость
мира не есть отрицание
Бога, ибо к
Богу неприменимы наши категории силы, власти и даже справедливости.
Единственным серьезным аргументом атеизма является трудность примирить существование всемогущего и всеблагого
Бога со злом и страданиями
мира.
Бог присутствует не в имени Божьем, не в магическом действии, не в силе этого
мира, а во всяческой правде, в истине, красоте, любви, свободе, героическом акте.
Государство есть довольно низменное явление мировой действительности, и ничто, похожее на государство, не переносимо на отношения между
Богом и человеком и
миром.
И это особенно относится к теологической мысли о Боге-Отце, о
Боге как Творце
мира.
Это и означало, что мысль о Боге-Отце, Творце
мира, мне представлялась наиболее зараженной и искаженной космоморфизмом и социоморфизмом.
Человек есть существо, целиком зависимое от природы и общества, от
мира и государства, если нет
Бога.
Потом в глубине ничто и тьмы вдруг начал загораться свет, он вновь поверил, что есть
Бог, «ничто» превратилось в
мир, ярко освещенный солнцем, все восстановилось в новом свете.
Бог открывает себя
миру, но Он не управляет этим
миром.
Я признавал, что творческие дары даны человеку
Богом, но в творческие акты человека привходит элемент свободы, не детерминированный ни
миром, ни
Богом.
Созерцание иного и духовного, умного
мира предполагает преодоление этого
мира, отделяющего нас от
Бога и духовного
мира.
Если нет
Бога, то есть если нет высшей сферы свободы, вечной и подлинной жизни, нет избавления от необходимости
мира, то нельзя дорожить
миром и тленной жизнью в нем.
Зло и страдание, ад в этом времени и этом
мире обличает недостаточность и неокончательность этого
мира и неизбежность существования иного
мира и
Бога.
И я верю последней, окончательной верой в последнюю, окончательную победу
Бога над силами ада, в Божественную Тайну, в
Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми категориями, взятыми из этого
мира.
Но я часто ощущал уход
Бога из
мира, богооставленность
мира и человека, мою собственную богооставленность.
Трудно защищать не веру в
Бога, трудно защищать традиционное учение о Промысле Божьем в
мире.
Нужно совершенно отказаться от той рационалистической идеи, что
Бог есть мироправитель, что Он царствует в этом природном
мире, в
мире феноменов, если употреблять гносеологическую терминологию.
В этом
мире необходимости, разобщенности и порабощенности, в этом падшем
мире, не освободившемся от власти рока, царствует не
Бог, а князь
мира сего.
Все это не доказывает, но показывает существование высшего, божественного
мира, обнаруживает
Бога.
Меня очень утомила игра интеллектуальными понятиями богословия и метафизики, и я верю лишь духовно-опытному доказательству существования
Бога и божественного
мира.
И я не
Бога не принимаю, а
мира Божьего не принимаю.
Мир не окончательно мне чужд только потому, что есть
Бог.
Иногда кажется, что мой человеческий
мир не похож на другие человеческие
миры и что мой
Бог не похож на
Бога других людей.
Неточные совпадения
Городничий. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в
бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении
мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Красивая, здоровая. // А деток не дал
Бог! // Пока у ней гостила я, // Все время с Лиодорушкой // Носилась, как с родным. // Весна уж начиналася, // Березка распускалася, // Как мы домой пошли… // Хорошо, светло // В
мире Божием! // Хорошо, легко, // Ясно н а ́ сердце.
Я спрашиваю об общем проявлении
Бога для всего
мира со всеми этими туманными пятнами.
Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети ангелы, и что
Бог тут пред ними, — он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись в
мир действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо есть сын его.
Оставшись одна, Долли помолилась
Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее
мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.