Неточные совпадения
Русский коммунизм трудно понять вследствие двойного его характера. С одной стороны он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны — явление
русское и национальное. Особенно важно для западных
людей понять национальные корни
русского коммунизма, его детерминированность
русской историей. Знание марксизма этому не поможет.
У
русских «природа», стихийная сила, сильнее чем у западных
людей, особенно
людей самой оформленной латинской культуры.
В типе
русского человека всегда сталкиваются два элемента — первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной
русской земли и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленность к потустороннему миру.
Бесконечно трудная задача стояла перед
русским человеком — задача оформления и организации своей необъятной земли.
Ему нелегко давалось оформление, дар формы у
русских людей не велик.
Западные
люди впали бы в ошибку, если бы они отожествили
русскую интеллигенцию с тем, что на Западе называют intellectuels.
Совершенно другое образование представляет собой
русская интеллигенция, к которой могли принадлежать
люди, не занимающиеся интеллектуальным трудом и вообще не особенно интеллектуальные.
Для
русской интеллигенции, в которой преобладали социальные мотивы и революционные настроения, которая породила тип
человека, единственной специальностью которого была революция, характерен был крайний догматизм, к которому искони склонны были
русские.
Русские все склонны воспринимать тоталитарно, им чужд скептический критицизм западных
людей.
Самый крупный
русский философ XIX века, Вл. Соловьев сказал, что
русские нигилисты исповедывали веру, основанную на странном силлогизме:
человек произошел от обезьяны, следовательно, мы должны любить друг друга.
Также был арестован и заключен в Петропавловскую крепость видный деятель
русского просвещения XVIII века Новиков, мистик-масон, христианин и
человек очень умеренных политических взглядов.
Необычайно было одиночество
русских культурных и свободолюбивых
людей первой половины XIX века.
Только в одном Пушкине, единственном ренессансном
русском человеке, блеснула возможность иного отношения к жизни.
Русские культурные
люди полюбили бесконечные, ведшиеся по целым ночам разговоры и споры о мировых вопросах в небольших кружках, в салонах 30-х и 40-х годов.
Он был типичным
русским человеком XIX века верхнего культурного слоя.
В своем расколе с современностью, в своем протесте против неправд
русской жизни
русские культурные
люди пробовали обратиться к католичеству и в нем искать спасения.
Русский молодой
человек, принадлежавший к поколению идеалистов 30-х и 40-х годов, исповедывал тоталитарное шеллингианство или тоталитарное гегелианство в отношении ко всей жизни, не только жизни мысли и жизни социальной, но и жизни личной, в отношении любви или чувства природы.
Лучшие, наиболее культурные и мыслящие
русские люди XIX века не жили в настоящем, которое было для них отвратительно, они жили в будущем или прошлом.
Основной вопрос, который интересовал
русских людей 40-х годов, увлекавшихся Гегелем, был вопрос об отношении к «действительности».
Разлад с действительностью делал
русских людей бездейственными, выработал тип «лишних
людей».
И ему представляется, что это новое «общее», которому он поклоняется — так как
русский человек не может не поклоняться чему-либо, — он утверждает во имя личности.
Таков вообще
русский человек, в его голову часто «забивается какая-нибудь мистическая нелепость».
И он более других должен быть поставлен в идейную генеалогию
русского коммунизма, как один из его предшественников, гораздо более, чем Герцен и др.
люди 40-х и даже 60-х годов.
Поразительнее всего, что в
русском крестьянстве, жившем в условиях крепостного права, лишенном элементарного просвещения, Герцен видел бóльшую выраженность принципа личности, бóльшую цельность индивидуальности, чем у европейского
человека, ставшего мещанином.
Он
человек 40-х годов,
русский культурный барин, гуманист и скептик, но не нигилист.
Типический
русский человек не может долго сомневаться, он склонен довольно быстро образовывать себе догмат и целостно, тотально отдавать себя этому догмату.
Русские легче шли на этот разрыв, чем западные
люди.
Замечательнее всего, что
русские люди, получившие нигилистическую формацию, легко шли на жертвы, шли на каторгу и на виселицу.
Аналогичный процесс повторился у нас при переходе от типа
людей, создавших культурный ренессанс начала XX века («идеалистическое» движение того времени), к типу
русского коммуниста.
Для
русского сознания важно не отношение к принципу собственности, а отношение к живому
человеку.
Русская литература родилась не от радостного творческого избытка, а от муки и страдальческой судьбы
человека и народа, от искания всечеловеческого спасения.
Западные
люди почти никогда не сомневаются в оправданности цивилизации, это чисто
русское сомнение, и возникло оно не у тех
русских, которые не были еще приобщены к культуре, а у тех, которые часто находились на вершинах культуры.
Катастрофическое мироощущение стало характерным для наиболее замечательных и творческих
русских людей.
Н. Федоров долгое время был совершенно неизвестен и неоценен, несмотря на то, что его необычайно высоко оценивали самые большие
русские люди — Л. Толстой, Достоевский, Вл. Соловьев.
Он принадлежал к тем
русским людям, которые ищут спасения от зла и страданий, ищут Царства Божьего и имеют свой план спасения.
Русский человек чувствовал себя пронизанным мистическими веяниями наступающего конца, предвидел неотвратимое господство антихриста, он находился в состоянии ожидания, будущее вызывало в нем ужас.
Первые
русские марксисты были более европейцами, более западными
людьми, чем народники.
Русский коммунизм должен представляться
людям Запада коммунизмом азиатским.
Ленин был типически
русский человек.
В нем черты
русского интеллигента-сектанта сочетались с чертами
русских людей, собиравших и строивших
русское государство.
Новые
люди, пришедшие снизу, были чужды традициям
русской культуры, их отцы и деды были безграмотны, лишены всякой культуры и жили исключительно верой.
Ленин хотел победить
русскую лень, выработанную барством и крепостным правом, победить Обломова и Рудина, лишних
людей.
Произошла метаморфоза: американизация
русских людей, выработка нового типа практика, у которого мечтательность и фантазерство перешло в дело, в строительство, технику, бюрократа нового типа.
Для судьбы России и
русского народа поразительно, что до революции Россией правил
человек, который не верил в
человека и имел нигилистическое отношение к миру, и после революции правил
человек, который тоже не верил в
человека и имел нигилистическое отношение к миру.
Если допустить, что антирелигиозная пропаганда окончательно истребит следы христианства в душах
русских людей, если она уничтожит всякое религиозное чувство, то осуществление коммунизма сделается невозможным, ибо никто не пожелает нести жертвы, никто не будет уже понимать жизни как служение сверхличной цели, и окончательно победит тип шкурника, думающего только о своих интересах.
Он не понимает, что
русское православие, чуждое морализма, в конце концов внутренне воспитало и души тех
русских людей, которые в сознании от него отошли, оно вызвало в душе
русского народа искание царства Божьего и правды Его, привило человечность и сострадательность, столь отразившиеся в
русской литературе.
Русская творческая религиозная мысль выносила идею Богочеловечества; подобно тому, как в Иисусе Христе Богочеловеке произошло индивидуальное воплощение Бога в
человеке, в христианском человечестве должно произойти коллективное, соборное воплощение Бога.
В
русский коммунизм вошли не традиции
русского гуманизма, имевшего христианские истоки, а
русского антигуманизма, связанного с
русским государственным абсолютизмом, всегда рассматривавшим
человека как средство.
С традиционно-русским характером коммунизма связаны и его положительные и отрицательные стороны: с одной стороны, искание царства Божьего и целостной правды, способность к жертве и отсутствие буржуазности, с другой стороны, абсолютизация государства и деспотизм, слабое сознание прав
человека и опасность безликого коллективизма.
Неточные совпадения
По-видимому, эта женщина представляла собой тип той сладкой
русской красавицы, при взгляде на которую
человек не загорается страстью, но чувствует, что все его существо потихоньку тает.
Осматривание достопримечательностей, не говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для
Русского и умного
человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать этому делу Англичане.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел в окно на эту веселую
русскую компанию здоровых
людей, собравшуюся под каштаном.
Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков; чувство возмущается, и
русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы.
Всё было, вместе с отличным обедом и винами не от
русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок
людей в двадцать
человек был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных, новых деятелей и вместе остроумных и порядочных. Пили тосты, тоже полушутливые, и за нового губернского предводителя, и за губернатора, и за директора банка, и за «любезного нашего хозяина».