Неточные совпадения
Меня любили отдельные
люди, иногда даже восторгались мной, но мне всегда казалось, что меня не любило «общественное мнение», не любило светское общество, потом не любили марксисты, не любили широкие круги
русской интеллигенции, не любили политические деятели, не любили представители официальной академической философии и науки, не любили литературные круги, не любили церковные круги.
Но я принадлежу к той породе
людей и, может быть, к тому поколению
русских людей, которое видело в семье и деторождении быт, в любви же видело бытие.
Интересно, что сам Чернышевский, один из лучших
русских людей, относился с трогательной, необычайной любовью к своей жене.
Это также различие
русского и западного
человека.
Русские не принимают миропорядка, как принимают
люди западной цивилизации.
Русские марксисты изначально почувствовали, что я
человек не ортодоксальный, не вполне их
человек.
Многое из творческого подъема того времени вошло в дальнейшее развитие
русской культуры и сейчас есть достояние всех
русских культурных
людей.
Повторяю, много даров было послано
русским людям того взволнованного времени.
Русские люди того времени жили в разных этажах и даже в разных веках.
И сейчас
русские культурные
люди могут лишь мечтать о свободе творчества, об индивидуальной независимости и достоинстве.
Русский XIX век не знал таких
людей.
Вполне
русский по крови, происходящий из самого коренного нашего духовного сословия, постоянно строивший
русские идеологии, временами близкие к славянофильству и националистические, он был
человеком западной культуры.
Я перевидал очень много
людей этого типа и хорошо ознакомился с этой стороной жизни
русского народа.
Скажу только, что
русская православная атмосфера за рубежом может лишь оттолкнуть от православия
человека, который дорожит истиной, правдой и духовной свободой.
Русская революция стояла под знаком рока, как и гитлеровская революция в Германии, она не была делом свободы и сознательных актов
человека.
Но все еще оставались
люди, связанные с
русской духовной культурой.
Наблюдая настроения
русской эмиграции, я почувствовал, что я один из очень немногих
людей, свободных от ressentiment по отношению к коммунизму и не определяющих своей мысли реакцией против него.
Присутствие в группе высланных
людей науки, профессоров дало возможность основать в Берлине
Русский научный институт.
Андерсена, прекрасного
человека, очень много сделавшего для
русских.
Меня очень тянуло к западным
людям, к выходу из замкнутой
русской среды.
И вместе с тем я чувствовал, что в моем мышлении есть что-то вполне
русское и что многое в нем чуждо и мало понятно западным
людям.
Поэтому в
русской природе, в
русских домах, в
русских людях я часто чувствовал жуткость, таинственность, чего я не чувствую в Западной Европе, где элементарные духи скованы и прикрыты цивилизацией.
Поэтому
русская душевная жизнь более выражена, и выражена в своих крайних элементах, чем душевная жизнь западного
человека, более закрытая и придавленная нормами цивилизации.
Западные
люди должны быть поражены этим, читая
русскую литературу, не только Достоевского и Л. Толстого, но и Тургенева, Чехова.
Русские гораздо более социабельны (не социальны в нормирующем смысле), более склонны и более способны к общению, чем
люди западной цивилизации.
Осуществиться журнал мог только благодаря доктору Мотту,
человеку сильного характера, замечательному христианскому деятелю, возглавлявшему Христианский союз молодых
людей и Христианскую студенческую федерацию, большому другу
русских и православия.
У
русских нет условностей, нет дистанции, есть потребность часто видеть
людей, с которыми у них даже нет особенно близких отношений, выворачивать душу, ввергаться в чужую жизнь и ввергать в свою жизнь, вести бесконечные споры об идейных вопросах.
Всякий истинно
русский человек интересуется вопросом о смысле жизни и ищет общения с другими в искании смысла.
Русские очень легко задевают личность другого
человека, говорят вещи обидные, бывают неделикатны, имеют мало уважения к тайне всякой личности.
У
русских гораздо меньше уважения к самой мысли, чем у
людей западных.
Когда сравниваешь
русского человека с западным, то поражает его недетерминированность, нецелесообразность, отсутствие границ, раскрытость в бесконечность, мечтательность.
В XIX веке в
русском человеке была какая-то нелепость, но были и неограниченные возможности.
Из книг другого типа: «Судьба
человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл
русского коммунизма», для которой должен был много перечитать по
русской истории XIX века, и «
Русская идея».
Хотя, конечно, они лица не так заметные, и то, что называют второстепенные или даже третьестепенные, хотя главные ходы и пружины поэмы не на них утверждены и разве кое-где касаются и легко зацепляют их, — но автор любит чрезвычайно быть обстоятельным во всем и с этой стороны, несмотря на то что сам
человек русский, хочет быть аккуратен, как немец.
Я увидел людей изящных, простодушных, умных; я увидел старца, который ласкает и выслушивает мальчика, как я; вижу людей, способных понимать и прощать,
людей русских и добрых, почти таких же добрых и сердечных, каких я встретил там, почти не хуже.
Неточные совпадения
По-видимому, эта женщина представляла собой тип той сладкой
русской красавицы, при взгляде на которую
человек не загорается страстью, но чувствует, что все его существо потихоньку тает.
Осматривание достопримечательностей, не говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для
Русского и умного
человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать этому делу Англичане.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел в окно на эту веселую
русскую компанию здоровых
людей, собравшуюся под каштаном.
Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков; чувство возмущается, и
русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы.
Всё было, вместе с отличным обедом и винами не от
русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок
людей в двадцать
человек был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных, новых деятелей и вместе остроумных и порядочных. Пили тосты, тоже полушутливые, и за нового губернского предводителя, и за губернатора, и за директора банка, и за «любезного нашего хозяина».