Неточные совпадения
Если во
время путешествия я и достиг хороших результатов, то
этим я
в значительной степени обязан своим спутникам.
Мне не только не приходилось их подбадривать, а, наоборот, приходилось останавливать из опасения, что они надорвут свое здоровье. Несмотря на лишения,
эти скромные труженики терпеливо несли тяготы походной жизни, и я ни разу не слышал от них ни единой жалобы. Многие из них погибли
в войну 1914–1917 годов, с остальными же я и по сие
время нахожусь
в переписке.
От Шкотова вверх по долине Цимухе сначала идет проселочная дорога, которая после села Новороссийского сразу переходит
в тропу. По
этой тропе можно выйти и на Сучан, и на реку Кангоузу [Сан — разлившееся озеро.], к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного берега реки на другой, и
это является причиной, почему во
время половодья сообщение по ней прекращается.
Долго мне говорил
этот первобытный человек о своем мировоззрении. Он видел живую силу
в воде, видел ее тихое течение и слышал ее рев во
время наводнений.
Миловидные рыжевато-пестрые птички
эти все
время прятались
в зарослях, потом выскакивали вдруг где-нибудь с другой стороны и скрывались снова под сухой травой.
В одном месте было много плавникового леса, принесенного сюда во
время наводнений. На Лефу
этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и ставил палатку.
За
это время произошли некоторые перемены
в моем служебном положении.
В то
время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от морских офицеров, посещавших
эти места для промеров бухт и заливов.
Пойманный заяц был маленький, серо-бурого цвета. Такую окраску он сохраняет все
время — и летом и зимой. Областью распространения
этого зайца
в Приамурье является долина реки Уссури с притоками и побережье моря до мыса Белкина. Кроме
этого зайца,
в Уссурийском крае водится еще заяц-беляк и черный заяц — вид, до сих пор еще не описанный. Он совершенно черного цвета и встречается редко. Быть может,
это просто отклонение зайца-беляка. Ведь есть же черно-бурые лисицы, черные волки, даже черные зайцы-русаки.
У Дерсу была следующая примета: если во
время дождя
в горах появится туман и он будет лежать неподвижно —
это значит, что дождь скоро прекратится. Но если туман быстро двигается —
это признак затяжного дождя и, может быть, тайфуна [Тайфун — искаженное китайское слово «тайфынь» — большой ветер, как называют тихоокеанские циклоны.].
Гольды рассказывают, что уссурийский уж вообще большой охотник до пернатых. По их словам, он высоко взбирается на деревья и нападает на птиц
в то
время, когда они сидят
в гнездах.
В особенности
это ему удается
в том случае, если гнездо находится
в дупле.
Это понятно. Но как он ухитрился поймать такую птицу, которая бегает и летает, и как он мог проглотить кулика, длинный клюв которого, казалось бы, должен служить ему большой помехой?
Воспользовавшись
этим временем, я отправился к деревне Нотохоуза, расположенной недалеко от устья реки. Последняя получила свое название от китайского слова «науту» (ното), что значит «енот» (44° 39' с. ш. и 134° 56'
в. д. от Гринвича — по Гамову). Такое название китайцы дали реке по той причине, что раньше здесь водилось много
этих животных.
Деревня Нотохоуза — одно из самых старых китайских поселений
в Уссурийском крае. Во
времена Венюкова (1857 год) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы. Старинный путь, которым уссурийские манзы сообщались с постом Ольги, лежал именно здесь. Вьючные караваны их шли мимо Ното по реке Фудзину через Сихотэ-Алинь к морю.
Этой дорогой предстояло теперь пройти и нам.
Видя меня сидящим за работой
в то
время, когда другие спят, китайцы объяснили
это по-своему.
Меня
эта картина очень заинтересовала. Я подошел ближе и стал наблюдать. На колоднике лежали сухие грибки, корешки и орехи. Та к как ни грибов, ни кедровых орехов
в лесу еще не было, то, очевидно, бурундук вытащил их из своей норки. Но зачем? Тогда я вспомнил рассказы Дерсу о том, что бурундук делает большие запасы продовольствия, которых ему хватает иногда на 2 года. Чтобы продукты не испортились, он
время от
времени выносит их наружу и сушит, а к вечеру уносит обратно
в свою норку.
Посидев еще немного, я пошел дальше. Все
время мне попадался
в пути свежеперевернутый колодник. Я узнал работу медведя.
Это его любимейшее занятие. Слоняясь по тайге, он подымает бурелом и что-то собирает под ним на земле. Китайцы
в шутку говорят, что медведь сушит валежник, поворачивая его к солнцу то одной, то другой стороной.
Время от
времени в лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника
этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию
в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где найдено было
в разное
время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, —
это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Чужое продовольствие
в тайге трогать нельзя. Только
в случае крайнего голода можно им воспользоваться, но при непременном условии, чтобы из первых же земледельческих фанз взятое было доставлено обратно на место. Тот, кто не исполнит
этого обычая, считается грабителем и подвергается жестокому наказанию. Действительно, кража продовольствия
в зверовой фанзе принуждает соболевщика раньше
времени уйти из тайги, а иногда может поставить его прямо-таки
в безвыходное положение.
Долина Вай-Фудзина богата террасами. Террасы
эти идут уступами, точно гигантские ступени.
Это так называемые «пенеплены».
В древние геологические периоды здесь были сильные денудационные процессы [От слова «денудация» — процесс разрушения и сноса горных пород под влиянием воздуха, воды, ледников. (Прим. ред.)], потом произошло поднятие всей горной системы и затем опять размывание. Вода
в реках
в одно и то же
время действовала и как пила, и как напильник.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное.
В одном месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет
это направление до самого моря. На западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет с плоским гребнем и постепенным переходом от куполообразных вершин к широким седловинам.
Время и вода сделали свое дело.
Вчера мы до того были утомлены, что далее не осмотрелись как следует, было не до наблюдений. Только сегодня, после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям.
В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото.
Это место, где раньше проходила река. Во
время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
Во
время этих рассказов
в избу вошел какой-то человек.
При входе
в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На
этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом
в этой части побережья почти все
время стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.
Залив Ольги закрыт с трех сторон; он имеет 3 км
в длину, столько же
в ширину и
в глубину около 25 м. Зимой он замерзает на 3 месяца только с северной стороны. Северо-восточная часть залива образует еще особую бухту, называемую местными жителями Тихою пристанью.
Эта бухта соединяется с большим заливом узким проходом и замерзает на более продолжительное
время. Тихая пристань (глубиною посредине 10–12 м, длиною с километр и шириною 500 м) постепенно заполняется наносами речки Ольги.
Но вот и мхи остались сзади. Теперь начались гольцы.
Это не значит, что камни, составляющие осыпи на вершинах гор, голые. Они покрыты лишаями, которые тоже питаются влагой из воздуха. Смотря по
времени года, они становятся или сухими, так что легко растираются пальцами руки
в порошок, или делаются мягкими и влажными. Из отмерших лишайников образуется тонкий слой почвы, на нем вырастают мхи, а затем уже травы и кустарники.
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все
время шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников. На
эту работу ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться
в новую экспедицию на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой долины и Кабаньей пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку
в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Когда мы окончили осмотр пещер, наступил уже вечер.
В фанзе Че Фана зажгли огонь. Я хотел было ночевать на улице, но побоялся дождя. Че Фан отвел мне место у себя на кане. Мы долго с ним разговаривали. На мои вопросы он отвечал охотно, зря не болтал, говорил искренно. Из
этого разговора я вынес впечатление, что он действительно хороший, добрый человек, и решил по возвращении
в Хабаровск хлопотать о награждении его чем-нибудь за ту широкую помощь, какую он
в свое
время оказывал русским переселенцам.
В долине реки Сальной можно наблюдать весьма интересные образования. Вода, стекающая с горы, по узким ложбинам выносит массы песка и щебня. По выходе
в долину материал
этот складывается
в большие конусы, которые тем больше, чем длиннее и глубже ущелье. Вероятно, конусы
эти нарастают периодически, во
время сильных ливней, потому что только масса быстро двигающейся воды способна переносить столь крупные обломки горной породы.
Залезть на дерево!
Эта глупая мысль всегда первой приходит
в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать ноги. Зарыться
в листья!
Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя за то, что не взял с собой спичек. Я мысленно дал себе слово на будущее
время не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
Пока я был на реке Арзамасовке, из Владивостока прибыли давно жданные грузы.
Это было как раз кстати. Окрестности залива Ольги уже были осмотрены, и надо было двигаться дальше. 24 и 25 июля прошли
в сборах. За
это время лошади отдохнули и оправились. Конское снаряжение и одежда людей были
в порядке, запасы продовольствия пополнены.
С
этой стороны
в Хулуай впадает несколько ключей, которые во
время дождей выносят
в долину много мусора и засоряют участки плодородной земли.
Длина всей реки 68 км. Протекает она по типичной денудационной долине, которая как бы слагается из ряда обширных котловин. Особенно
это заметно около ее притоков.
В долине Тадушу сильно развиты речные террасы. Они тянутся все
время то с одной, то с другой стороны почти до самых истоков.
Это след старинной дороги, которая
в древние
времена проходила вдоль всего побережья моря и кончалась где-то у мыса Гиляк.
Действительно, совершенно свежие отпечатки большой кошачьей лапы отчетливо виднелись на грязной тропинке. Когда мы шли сюда, следов на дороге не было. Я
это отлично помнил, да и Дерсу не мог бы пройти их мимо. Теперь же, когда мы повернули назад и пошли навстречу отряду, появились следы: они направлялись
в нашу сторону. Очевидно, зверь все
время шел за нами «по пятам».
Я почувствовал, как какая-то истома, какая-то тяжесть стала опускаться мне
в ноги. Колени заныли, точно
в них налили свинец. Ощущение
это знакомо всякому, кому случалось неожиданно чего-нибудь сильно испугаться. Но
в то же
время другое чувство, чувство, смешанное с любопытством, с благоговением к царственному грозному зверю и с охотничьей страстью, наполнило мою душу.
Утром 8 августа мы оставили Фудзин —
это ужасное место. От фанзы Иолайза мы вернулись сначала к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что
в переводе на русский язык значит «козья долина». Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все
время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я узнал, что они были старые знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье моря.
Надо все
время упираться ногой
в камни,
в бурелом,
в основание куста,
в кочку, обросшую травой, и т.д. При подъеме на гору
это не опасно, но при спуске всегда надо быть осторожным.
В таких случаях легко сорваться с кручи и полететь вниз головой.
Чем дальше, тем лес становился глуше.
В этой девственной тайге было что-то такое, что манило
в глубину ее и
в то же
время пугало своей неизвестностью.
В спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры.
Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Во
время наводнения
в 1904 году река прорвала
эту плотину и вышла прямо к бухте.
В этих простых словах было много анимистического, но было много и мысли. Услышав наш разговор, стали просыпаться стрелки и казаки. Весь день я просидел на месте. Стрелки тоже отдыхали и только по
временам ходили посмотреть лошадей, чтобы они не ушли далеко от бивака.
У корейцев
в фанзе было так много клопов, что сам хозяин вынужден был спать снаружи, а во
время дождя прятался
в сарайчик, сложенный из тонкого накатника. Узнав об
этом, мы отошли от фанзы еще с километр и стали биваком на берегу реки.
И он принялся мне рассказывать о том, что
это душа умершего ребенка. Она некоторое
время скитается по земле
в виде летяги и только впоследствии попадает
в загробный мир, находящийся
в той стороне, где закатывается солнце.
Если смотреть на долину со стороны моря, то она кажется очень короткой. Когда-то
это был глубокий морской залив, и устье Аохобе находилось там, где суживается долина. Шаг за шагом отходило море и уступало место суше. Но самое интересное
в долине —
это сама река.
В 5 км от моря она иссякает и течет под камнями. Только во
время дождей вода выступает на дневную поверхность и тогда идет очень стремительно.
В озеро Долгое с севера впадает маленькая безымянная речка, протекающая по болотистой долине. Здесь тропа становится весьма мокрой и вязкой. Местами при ходьбе ощущается колебание почвы. Вероятно,
в дождливое
время года путь
этот труднопроходим.
В черных глазах
этого человека сквозил ум, на губах постоянно играла улыбка, и
в то же
время лицо его никогда не теряло серьезности.
Река Каимбе (по-орочски — Кая) на картах значится Каембэ. Она такой же величины, как река Мулумбе, только впадает непосредственно
в море. С левой стороны ее тянется длинная и высокая терраса, уже разрушенная
временем. Терраса
эта является древним берегом лагуны и имеет наклон к озеру и обрывистые края к морю.
Около таких лагун всегда держится много птиц. Одни из них были на берегу моря, другие предпочитали держаться
в заводях реки. Среди первых я заметил тихоокеанских чернозобиков. Судя по
времени,
это были, вероятно, отсталые птицы.
Долина Сицы покрыта отличным хвойно-смешанным лесом. Особенности
этой долины заключаются
в мощных террасах.
В обнажениях видно, что террасы
эти наносного образования и состоят из глины, ила и угловатых камней величиной с конскую голову. Было
время, когда какие-то силы создали
эти террасы. Затем вдруг наступил покой. Террасы стали зарастать лесом, которому теперь насчитывается более 200 лет.
Дерсу шел молча и смотрел на все равнодушно. Я восторгался пейзажами, а он рассматривал сломанный сучок на высоте кисти руки человека, и по тому, куда прутик был нагнут, он знал о направлении,
в котором шел человек. По свежести излома он определял
время, когда
это произошло, угадывал обувь и т.д. Каждый раз, когда я не понимал чего-нибудь или высказывал сомнение, он говорил мне...