Неточные совпадения
— Нельзя, — возразил Дерсу. — Наша так
не могу.
Надо кругом люди давай. Чего-чего одни люди кушай — грех.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель.
Надо было дождаться мулов во что бы то ни стало: без вьючных животных мы
не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун, где в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Скоро стало совсем светло. Солнца
не было видно, но во всем чувствовалось его присутствие. Туман быстро рассеивался, кое-где проглянуло синее небо, и вдруг яркие лучи прорезали мглу и осветили мокрую землю. Тогда все стало ясно, стало видно, где я нахожусь и куда
надо идти. Странным мне показалось, как это я
не мог взять правильного направления ночью. Солнышко пригрело землю, стало тепло, хорошо, и я прибавил шагу.
Стрелок объяснил мне, что
надо идти по тропе до тех пор, пока справа я
не увижу свет. Это и есть огонь Дерсу. Шагов триста я прошел в указанном направлении и ничего
не увидел. Я хотел уже было повернуть назад, как вдруг сквозь туман в стороне действительно заметил отблеск костра.
Не успел я отойти от тропы и пятидесяти шагов, как туман вдруг рассеялся.
В это время подошли кони. Услышав наш выстрел, А. И. Мерзляков остановил отряд и пришел узнать, в чем дело. Решено было для добычи меда оставить двое стрелков.
Надо было сперва дать пчелам успокоиться, а затем морить их дымом и собрать мед. Если бы это
не сделали мы, то все равно весь мед съел бы медведь.
То
надо было держать палатку, чтобы ее
не сорвало ветром, то укрывать огонь, то таскать дрова.
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда
не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег реки. Сделать это
надо было как можно скорее, потому что ниже в реке воды будет больше и переправа труднее.
Переправляться через Билимбе, пока
не спадет вода, нечего было и думать. Нет худа без добра. Мы все нуждались в отдыхе; у мулов был измученный вид;
надо было починить одежду и обувь, справить седла, почистить ружья. Кроме того, у нас начали иссякать запасы продовольствия.
Он поднял ружье и стал целиться, но в это время тигр перестал реветь и шагом пошел на увал в кусты.
Надо было воздержаться от выстрела, но Дерсу
не сделал этого. В тот момент, когда тигр был уже на вершине увала, Дерсу спустил курок. Тигр бросился в заросли. После этого Дерсу продолжал свой путь. Дня через четыре ему случилось возвращаться той же дорогой. Проходя около увала, он увидел на дереве трех ворон, из которых одна чистила нос о ветку.
Перейти вброд глубокую и быструю реку
не так-то просто. Если вода низкая, то об этом разговаривать
не стоит, но если вода доходит до пояса, то переходить ее
надо с большой осторожностью.
Затем
надо идти
не по прямой линии и отнюдь
не против воды, а наискось, по течению.
Для того чтобы вода
не снесла с намеченного пути,
надо крепко держаться на ногах, что возможно только при условии, если ноги будут обуты.
Дальше мы по нему
не пошли и начали спуск в долину реки Сицы. С большой горы всегда
надо спускаться осторожно,
не торопясь, иногда останавливаться.
Первое, что я сделал, — поблагодарил гольда за то, что он вовремя столкнул меня с плота. Дерсу смутился и стал говорить, что так и
надо было, потому что если бы он соскочил, а я остался на плоту, то погиб бы наверное, а теперь мы все опять вместе. Он был прав, но тем
не менее он рисковал жизнью ради того, чтобы
не рисковал ею я.
Смеялся и сам Дерсу тому, как Чан Лин упал в воду; посмеялся и
надо мною, как я очутился на берегу, сам того
не помня, и т.д. Вслед за тем мы принялись собирать разбросанные вещи.
Как и
надо было ожидать, наше появление вызвало беспокойство среди корейцев. В фанзе было свободно, и потому мы разместились на одном из канов. Дерсу сделал вид, что
не понимает их языка, и внимательно стал прислушиваться к тому, что они говорили между собою.
Зная исполнительность своих людей, я никак
не мог понять, почему они
не доставили продовольствия на указанное место. Завтра
надо перейти через скалу Ван-Син-лаза и попытаться берегом дойти до корейцев на реке Найне.
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место, где
надо поставить фигурное дерево, но и это
не помогло. Смерть уносила одного человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
В это время Аринин стал поправлять огонь и задел белку. Она упала. Стрелок поставил ее на прежнее место, но
не так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При этом он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и охотнику
не будет удачи, а рыбу, наоборот,
надо ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Я говорил, что
надо идти на реку Амагу и зазимовать у староверов, но Дерсу
не соглашался со мной.
Надо было идти дальше, но как-то
не хотелось: спутники мои устали, а китайцы были так гостеприимны. Я решил продневать у них еще одни сутки — и хорошо сделал. Вечером в этот день с моря прибежал молодой удэгеец и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура» и радостно пожимали друг другу руки. И действительно, было чему радоваться; я сам был готов пуститься в пляс.
Наш обоз состоял из восьми нарт [Две нарты принадлежали сопровождавшим нас туземцам.]. В каждой нарте было по 30 кг полезного груза. Ездовых собак мы
не имели, потому что у меня
не было денег, да и едва ли на Кусуне нашлось бы их столько, сколько
надо. Поэтому нарты нам пришлось тащить самим.
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше становилось наледей. Такие места видны издали по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи,
надо взбираться на косогоры. На это приходится тратить много сил и времени. Особенно
надо остерегаться, чтобы
не промочить ног. В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
— Все равно наша
не боится. Тебе
надо другой место ходи. Там, выше, есть еще одна пустая юрта.
Надо заметить, что летом дикие свиньи отдыхают днем, а ночью кормятся. Зимой обратное: днем они бодрствуют, а на ночь ложатся. Значит, вчерашние кабаны
не могли уйти далеко. Началось преследование.
Несколько мгновений я
не мог сообразить, что случилось и что мне
надо делать. С трудом я согнал с себя собаку, вылез из мешка и подошел к Дерсу.
Наконец Дерсу остановился и стал советоваться со стариком тазой. По его мнению,
надо было возвратиться назад, потому что тигр
не был ранен, снег недостаточно глубок и преследование являлось бесполезной тратой времени.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу,
не должен был носить вовсе, потому что
не знал, как с нею
надо обращаться.
Когда еще далеко, то обыкновенно идешь
не торопясь, но чем ближе к концу, тем больше волнуешься, начинаешь торопиться, делать промахи и часто попадаешь впросак. В таких случаях
надо взять себя в руки и терпеливо подвигаться,
не ускоряя шага.
Случай этот произвел на него сильное впечатление. Он понял, что в городе
надо жить
не так, как хочет он сам, а как этого хотят другие. Чужие люди окружали его со всех сторон и стесняли на каждом шагу. Старик начал задумываться, уединяться; он похудел, осунулся и даже как будто еще более постарел.
— Капитан! Пожалуйста, пусти меня в сопки. Моя совсем
не могу в городе жить: дрова купи, воду тоже
надо купи, дерево руби — другой люди ругается.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники //
Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже
надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
— А кто сплошал, и
надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, // Так смех и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его
не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед
не доведется вам // Смеяться
надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед
не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились,
не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение //
Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так
надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»